Норман Льюис - Подвиг, 1972 г., том 5

Он снова замолчал. Люди ощутили непоправимость того, что они услышали, и их охватил ужас.

— Я приказываю вам сосредоточиться на исполнении ваших обязанностей и воздерживаться от всяческих обсуждений полученных нами приказов. И еще я хочу напомнить вам, — экзальтированно продолжал Шэдде, — что в этих самых водах, недалеко отсюда, королевский флот однажды сломил мощь могущественного альянса, угрожавшего Англии. Победа Нельсона под Копенгагеном разрушила коалицию Пруссии, Дании, Швеции и… России. — Последнее слово он произнес с подчеркнутой ненавистью. — Сегодня не в одиночестве, а с могущественными союзниками по НАТО — Соединенными Штатами и другими странами — Англия стоит перед лицом смертельного врага — коммунистической России. И мы должны сейчас сделать для Англии то, что совершил под Копенгагеном Нельсон! — Выдержав паузу, он закончил: — И пусть мы сделаем это не хуже. Все. Да благословит нас господь!

Саймингтон наклонился вперед и тронул доктора за плечо. О’Ши обернулся и увидел вопросительный взгляд штурмана. Он едва шевельнул плечами и покачал головой и, отвернувшись, продолжал смотреть на командира, будто ничего не произошло.

Когда несколько минут назад зазвучали для ракетных постов зуммеры, людьми в различных отсеках корабля овладели страх и тревога, хотя предыдущие выступления командира подготовили их к тому, что должно было произойти.

Но было или не было неожиданным последнее сообщение командира, оно явилось ошеломляющим ударом для большинства. Страшная реальность встала перед ними и положила конец всяким предположениям и догадкам. То, о чем столько говорилось, то, к чему готовились, то, что казалось невероятным, — ядерная война с Россией началась! Мысли всех были обращены к женам, детям, подругам, к родным городам и местечкам. И, вытесняя все другие мысли, невообразимые и тревожные, главенствовала мысль о том, что происходит там, дома, на родине… Однако времени предаваться этим мыслям не было. Каждый должен был исполнять свои обязанности — находиться на посту и ждать команды. Роковое, неподдающееся измерению событие произошло, чтобы его можно было бы осмыслять в несколько секунд.

— Боевая рубка докладывает готовность ракет для запуска, сэр, — доложил младший лейтенант. Бледное лицо его покрывали капельки пота, глаза казались больше обыкновенного.

— Очень хорошо, — сказал Шэдде. — Подтвердите время залпа: ноль-ноль один ноль, через шесть с половиной минут. Обороты на двадцать два узла, — тут же распорядился он.

Матрос у корабельного телеграфа передал распоряжение в машинное отделение.

Последние события расшатали нервы мистера Баддингтона. Этому тихому и миролюбивому человеку стало ясно, что он вот-вот окажется в вихре ядерной войны. Его логическому, хорошо натренированному уму последовательность событий этой ночи не позволяла сделать иной вывод.

Когда командир выступил по радио в третий раз, подтвердились самые худшие предположения мистера Баддингтона, и это произвело на него катастрофическое воздействие. С огромным трудом сохранял он внешнее спокойствие.

Его мысли были обращены к маленькому домику у реки в Ричмонде, где жила миссис Баддингтон с детьми Аннабель к Розмари. Там, не находясь в адмиралтействе или в какой-нибудь командировке, он проводил лучшие свои часы. Жизнь улыбалась мистеру Баддингтону, и он был счастлив. Он был доволен своей женой, дочерьми, домашним очагом и работой. Он считал, что вознагражден всем этим не по заслугам и был благодарен судьбе. Но теперь, находясь на борту подводной лодки, он познал горечь гибели всего, что было ему дорого, и вздорность этого потрясла его.

Услышав первое выступление командира лодки, он ощутил чувство тревоги. Второе заставило задуматься над ужасающей возможностью войны, и это ошеломило его, вызвало чувство неуверенности в незыблемости всего окружающего. Но третье выступление Шэдде разрушило последнюю надежду…

Через пять минут лодка, пассажиром которой он являлся, выпустит четыре ракеты «Поларис» по русским целям, и у мистера Баддингтона не было никаких иллюзий в отношении того, что это означает и что за этим последует.

Охваченный тревогой и страхом за свою семью, он искал чьего-нибудь общества, человека, с которым он мог бы обсудить сложившуюся ситуацию. Одиночество было ему не под силу. Он не мог слышать разносящихся по всей лодке громких команд, которых он не понимал. Он заглянул в центральный пост и сразу понял, что там ему делать нечего. Все до единого офицеры, старшины и матросы были заняты своими обязанностями. Он понял, что так же будет и во всех остальных помещениях. Затем он вспомнил о машинном отделении. Там должен был находиться главмех — спокойный, дружелюбный, здравомыслящий. На ватных ногах мистер Баддингтон поспешил вниз, и, конечно, Рис Эванс стоял у пульта управления машинного отделения, среди десятков приборов, подрагивающих от рокота главной турбины и других механизмов.