Максим Комонов - Пришелец с планеты Земля

Вновь мужчины сидели молча и смотрели по сторонам в ожидании. Майкл уже не думал о военных, которые могли в любой момент постучать в дверь. Джон тоже расслабился.

– Я пойду на перекур, – Майкл встал, – Пойдешь?

– Нет, спасибо.

– Дай угадаю. Воняет? – сказал он, делая шаг в сторону выхода.

– Все верно. Иди один. Надеюсь, ты не станешь чудить?

– Чудить? – переспросил Майкл, оборачиваясь, – Маловероятно. Ты, вроде, нормальный парень. И вещи интересные рассказываешь. Так что кипишь наводить нет смысла.

– Верно мыслишь, – кивнул Джон.

Майкл повернулся и удалился в сторону задней двери, ведущей во двор. Хлопнула дверь. Джон прошел в гостиную и уселся на диван. Он сидел в полной тишине и сквозь нее слышал, как тихонько шуршат клены.

Внезапно для себя Джон обнаружил, что ему хочется спать. Веки стали тяжелыми, а в глаза кто-то насыпал песок. Его рот самопроизвольно растянулся в сладкой зевоте.

«А что, может и правда поспать до ночи? – обратился он к самому себе, – Очень странный дом, – мысленно бормотал он, опускаясь на диван, – Я пару часиков, – его голова коснулась прохладной обивки, а глаза окончательно закрылись, – Как же я устал, – это были его последние слова».

«Он никогда не понимал, почему тишину называют „мертвой“…»

Земля. Родная планета. Единственная мать, которая у него осталась. Джон не переставал восхищаться ее величием среди других планет Солнечной системы, всей галактики, да и космоса в целом. Богатая, роскошная, могучая, гордая, но в то же время ранимая, уязвимая и нежная. Где бы он ни находился, в какой бы уголок Вселенной его ни закинуло, он всегда стремился обратно, к своей Земле.

Сон стал редкостью для него после перерождения. Но раз в несколько лет, будучи в полном уединении, он ложился на спину под открытым небом и засыпал, раскинув руки. И каждый раз он видел во сне синеватые изгибы своей родной планеты.

Вот и сейчас, лежа на диване в гостиной дома Кэри, он плыл в открытом космосе на орбите Земли. Вокруг только бледные звезды и тишина. Он никогда не понимал, почему тишину называют «мертвой». Ему казалось, что именно в этот момент, когда шум стихает, можно расслышать как перешептываются планеты и звезды. К сожалению, он не мог их слышать на самом деле, но его воображение подсказывало, что это похоже на пульсирующий гул, подобные стихающему звону колокола. Это непременно должна быть волна, расходящаяся в разные стороны. С завихрениями, с брызгами.

В те редкие минуты, когда ему удавалось поговорить с отцом, тот рассказывал, что планеты составляют сложную нейронную систему космоса, что все они связаны и передают друг другу сигналы. Какие-то являются источниками сигнала, другие только передатчиками. И каждый раз Джон с сожалением отмечал, что в словах отца так много знаний, но так мало того, что чувствовал он. Тайны происхождения этой межпланетной связи, принципы передачи сигналов и категории планеты – все это было крайне интересно, но слишком холодно. В вопросе познания Вселенной, Джон предпочитал руководствоваться отсутствием прагматического подхода. Это давало возможность фантазировать и представлять явления в тех образах, которые ему нравились. Он бесконечно уважал отца и вслушивался в каждое его слово, но отправляясь на очередную исследовательскую миссию к далекой звезде, он забывал все, кроме того, что планеты «общаются». А дальше работало воображение и фантазия.

Несмотря на свое высокое происхождение и особые способности, которые для большинства цивилизаций, населяющих планеты, показались бы божественными, дрейфуя вокруг Земли, Джон чувствовал себя маленьким, почти ничтожным. И сколько бы лет ни прошло, он все так же трепетал, глядя на ее бугристые голубые бока.

Во сне чувства Джона обострялись настолько, что он, находясь на орбите, мог ощутить все, что происходит на поверхности планеты. Пролетая над Атлантическим океаном, он почувствовал, как по его лицу бегают солнечные зайчики, отражающиеся от воды и вдыхал соленый запах. Над африканской Сахарой ему в ноздри ударил раскаленный воздух. Так сильно, что стало трудно дышать и он открыл рот, чтобы схватить как можно больше кислорода. Но какой в космосе кислород? Ему ужасно захотелось пить. Над Аравийским полуостровом дышать стало легче, но через секунду во рту появился неприятный привкус копоти, а еще через несколько секунд хотелось кашлять от оседающего на легких дыма. В этом регионе всегда неспокойно. Ни одно поколение людей, живущих на этой земле, не видело жизни без выстрела или взрыва.