Андрей Савин - Ошибка предубеждения

Мальцев ухватился за последнюю фразу: «Этим агента, если что, и прикрою».

– Кстати, забыл, – тут же продолжил Охлестин, пытаясь противостоять гормональной буре, назревающей внутри, и делая вид, что он ничем не взволнован, – в Службу докладывать о Вашем прибытии?

– Не надо, я уже сообщил начальнику, что мы здесь. А все же, Валерий Олегович, как ты ключ поменял?.. Без механика ЗАС-то? – Мальцев перешел на «ты».

«Это катастрофа», – понял Валера, отрицать легко проверяемое бессмысленно, вся застава знает, что РЛП, где был механик, со службы привезли лишь к восьми утра. «Галимов сдал, сука!»

Охлестин, пытаясь сохранить реноме, рассказал обстоятельства сегодняшнего утра. При этом вид у него, конечно, был человека удрученного, но якобы не понимающего всей тяжести совершенного. В заключение он особо отметил, что ключ встал нормально, а старый – самое главное – сожгли, как положено, вдвоем.

– Валер, открою тебе секрет: проверка связи после смены ключа – задача механика ЗАС. Когда доложил ты, мне позвонили сразу и сообщили о нарушении регламента.

Конечно, это была ерунда, но замначальника заставы знать этого не мог, – Мальцев довел легенду, чтобы отвести подозрения от своего агента.

Несколько секунд в канцелярии стояло молчание.

– Давай еще кофейку попьем, не против? – первым нарушил паузу Мальцев. Дождавшись напитка, он продолжил: – Не буду долго ходить вокруг и около. Ты, Валера, грамотный офицер, руководство планирует тебя на начальника заставы выдвигать. Если сейчас начать служебную проверку, вполне возможно, ты поедешь в Воронеж, только уже просто как гражданин Охлестин В. О. Без погон и с пометкой в выданных документах: «Уволен из органов ФСБ по несоблюдению условий контракта о прохождении службы». Если такой вариант тебя устраивает, скажи сейчас. – Мальцев посмотрел на Охлестина, тот молчал. – Есть другой вариант: ты продолжишь службу, и я обещаю содействие в твоем переводе в Воронеж.

Валера впал в некую прострацию, все слышал, понимал, но соображать совсем не получалось.

– Я Вас услышал, Сергей Николаевич, – вдруг с удивлением для самого себя ровным и четким голосом произнес Охлестин. – Я могу подумать?

– О чем? – сразу не сообразил Мальцев, он же еще не закончил свою мысль.

– Вы же мне предлагаете выбрать вариант?

– А ты уже готов выбирать? – Мальцев отметил, что беседа пошла несколько не так, как он предполагал.

– Сергей Николаевич, сейчас же в институте преподают оперативную подготовку… Я все понимаю… Какова будет цена моего согласия на второй вариант?

«Вот же молодец! Интересный конечно парень, я бы его в отделение себе точно забрал… но об этом потом, пока надо закончить правильно», – подумал Мальцев, а вслух с улыбкой произнес:

– Понимаешь, какая штука, ответить на это я тебе смогу только после твоего выбора. Не войдя в дверь, ты не узнаешь, что за ней, а рассказать тебе этого я не имею права. В целом как служил честно, так и продолжишь служить. Уверяю: ничего противоречащего твоим моральным принципам делать не придется. Мы все в одной лодке и делаем одно дело.

Охлестин молча смотрел в пол.

– Насколько я могу рассчитывать, что Вы действительно посодействуете моему переводу? – тихо спросил Валера. – Вам же это будет совсем ненужным, если я соглашусь на второй вариант?

– Валер, слово офицера: сделаю все, чтобы в течение года твой вопрос решился. Я не всесильный, но к нашим аргументам прислушиваются, и не в последнюю очередь, как ты понимаешь. Мы умеем быть благодарными.

Опять наступила пауза, которую нарушил уже Охлестин:

– Хотите еще кофе? Я бы выпил… с коньяком лучше.

– Спасибо, третья кружка за полчаса – уже перебор. А одну рюмку коньяка можно, назад сотрудника посажу за руль. Ты один со вторым замом на заставе сейчас?

– Да, он отдыхает после ночи. Старшина в госпитале, начальник в отпуске.

– Офицеры заставы – основа всей пограничной службы. Всегда считал их самыми уважаемыми и достойными первых привилегий. Я на корабле пограничном начинал, на Курилах, в 90-е. Мрак конечно полный, как там тогда заставы выживали, до сих пор не пойму.

Валера достал из-за шкафа бутылку, недопитую после проводов начальника заставы в отпуск. Налил две рюмки, выпили, закусив шоколадкой. Мальцев намеренно позволил подобную вольность с коньяком, он чувствовал, что решение Охлестин принял, его требовалось только поддержать теперь в этом. Тем более офицер к алкоголю относился спокойно, судя по официальным и неофициальным докладам.