Кирилл Сафонов: Дисторшн

Господи, неужели вы действительно думаете, что даже, например, в пятнадцать (шестнадцать исполняется только сегодня) лет мы все еще можем или должны одеваться одинаково?! У нас даже в раннем детстве этого не было – родители не выносили подобного и считали, что мы, не смотря на физиологию, должны быть индивидуальны. Правда за счет этого в детстве так же возникало достаточно много вопросов, но уже к родителям, и мне кажется, им следовало одевать нас, как все – одинаково. С вопросами их доставали бы меньше – это точно. Вопросы. Вот именно их я и не терплю. Брат тоже. Потому что как только найдут все отличия, проанализируют производителя, фасон, материал, а также цвет каждого шва твоей одежды, всегда найдутся те, кто остался неудовлетворенным, и завершить начатое им необходимо уже вербальным анализом. Вопрос-восклицание: «Ну надо же как вы похожи! Просто копии!» (кто и чья копия – никогда не уточняется) первое, что мы слышим спустя десять минут после того, как мы где-нибудь появились. Он может быть обращен непосредственно к нам, может быть задан какому-нибудь другому там присутствующему, может быть сказан громко, тихо, шепотом, взглядом или жестом, но то, что он «прозвучит» тем или иным способом, это обязательно. Ух! Вот я разошелся, писатель прямо. Но получается на удивление легко. Так. Еще пару абзацев и, думаю, хорош на сегодня. Хотя может быть вечером еще попишу. Надо же будет итоги дня подвести. Тогда что еще? О чем написать в первый раз? Может быть о себе? Кто я такой в свои, именно в свои, шестнадцать лет? Нет, все-таки, кто мы такие в свои шестнадцать лет? Куда же я без брата? А, хорек? Ха-ха.

Итак, кто мы такие? Про отличия вроде бы написал. Ну почти. На самом деле есть одно. И очень я бы даже сказал заметное. Но не сразу. Мы, как я нас называю, зеркальные близнецы. Что это значит? Да ничего на самом деле. Просто брат -правша, ну а я – левша. Но блохи еще не подковал. Вот и все. Как вам? Но чтобы это заметить, одной встречи на улице маловато. Ну да ладно. Что еще можно о нас рассказать? Родители? Ну а как же, конечно, есть. И конечно, любим. Папа – врач. Мама – работает в банке. Жаловаться не на что. Родились мы, как это понятно из датирования данной записи, 6 июня 1980 года. Тогда это был обыкновенный ничем не примечательный день для всех, но только не для наших родителей. Уверен, они его ждали. Конечно, не именно этот день в календарном плане, но именно его в плане житейском. И дождались. Улыбаюсь. Маме наверняка было нелегко, мы родились на свет достаточно упитанными даже для одиночных версий, не говоря уже о близнецах, но, тем не менее, все прошло благополучно. Раз. 6 минут. Два. И завертелось. Вот.

Что еще? Родители. Родители, на тот момент, представляли собой двадцатилетних студентишек, еще вчера кувыркавшихся в любви на старом потрепанном диване (надеюсь, они этого никогда не прочитают), и вот они уже принимают плоды и этой любви, и этого кувыркания (очень надеюсь). Точнее принимали-то эти самые плоды – акушеры, но родители со всей ответственностью готовились принять и то, что приняли акушеры, и все последующее, еще неизвестное, но уже очень и очень родное. За душой на тот момент у них ничегошеньки не было, что было вполне естественно для того времени (Союз нерушимых…), ничего не имели (даже комната в той самой квартире, где мы имели честь быть зачатыми, была чужой, но по великой дружбе предоставленной заботливой, хотя и не без корысти, с маминых слов, ее подругой). Не уверен, что вообще имеет смысл об этом писать, но так как я это делаю впервые (я не беру в расчет школьные сочинения на тему «Образ Обломова» и т.п.), то пишу обо всем, что сейчас приходит мне в голову – лишь бы писать – это важно.

Так вот, я рассказываю о нас, а это все мы и есть. Наша семья. Плюс к этому, и это достаточно важный момент, рассказывая о родителях, я показываю, что мы с братом могли и можем, и что, соответственно, не можем и не могли. А можем и могли мы все-таки очень и очень мало. Хотим много – это мы часто обсуждаем с братом, а можем мало. В основном это касается конечно же денег, то бишь материального благополучия, но не всегда. К примеру, раньше, года три назад, я…

Мы безумно хотели иметь кроссовки «Адидас» – синие, с коричневой резиновой подошвой, три белые полоски по бокам – всегда хотели, но у нас их никогда не было, достаточно у многих наших знакомых или одноклассников они были, а у нас нет. И в данном случае как раз в первую очередь дело было ни в деньгах, хотя и в них тоже, если говорить о покупке с рук у спекулянтов. Но в первую очередь – отсутствие блата, то есть таких знакомых, которые могут достать или свести с теми, кто может достать. И как раз таких знакомых у моих родителей не было, а платить по 50 рублей (это минимум) за пару кроссовок для опять-таки пары дуралеев (хоть и любимых), которые к следующему лету обязательно из этих самых кроссовок вырастут, они тоже не могли. Но у многих были… Вот тот самый поганый момент во всем этом – плохо, когда не можешь чем-либо обладать, но гораздо хуже, когда кто-то рядом этим обладает, и совсем паршиво, когда этот кто-то может этим обладать совсем спокойно, даже не думая о том, чем и как обладает. Как Жало. Но о нем позже. Кличка нашего друга. Отличный парень на самом деле. Но у него все просто. Иногда это раздражает. Порой слишком. Улыбаюсь и в этот момент (дабы передать эмоции). В целом как-то так. Что-то я разошелся. Гоголь? Толстой? Тургенев? Это вряд ли. Но буду стараться. Сегодня нравится, а как там дальше кто его знает. Я не очень надежный. Брат надежнее. Мне кажется. Хотя проверить это на сто процентов еще не удавалось. Да и как-то слушается он меня. Или мы одинаково думаем? Скорее второе. Или старше все-таки я? Ха-ха. Лежи-лежи. Здесь тебя нет, только о тебе, а потому могу описывать тебя как хочу. Ха-ха. Классно! Так, о чем я?

Читать дальше