Камилла Гребе - Охота на тень

Тем вечером, вернувшись домой, Бритт-Мари обнаружила на своей кухне свекровь. Май деловито нарезала овощи. Эрик на полу возился с кубиками, в квартире пахло моющим средством. На холодильнике висела открытка с Мадейры. Бритт-Мари взглянула на высокие покрытые цветами горы, подножия которых спускались к самому морю, и на бесконечное небо.

Они никогда не смогут туда поехать.

– Я решила сварить овощной суп, так что тебе не придется сегодня готовить, – пояснила Май, одарив невестку одной из своих дежурных улыбок.

– Большое спасибо, не стоило, – ответила Бритт-Мари, испытывая, тем не менее, огромную благодарность. Разговор с Ивонн Биллинг вымотал её, и в одном виске пульсировала боль. Бритт-Мари прикинула, стоит ли комментировать ссору, свидетельницей которой утром стала Май, но пришла к выводу, что у неё на это просто нет сил.

– Тебе нужно поесть, – пробормотала Май, высыпая в кипящий бульон нарезанные кубиками брюкву и пастернак.

– Знаешь что? – неожиданно сказала Бритт-Мари. – Я очень рада, что ты нам помогаешь. Особенно сегодня, потому что на работе у меня выдался ужасный день.

Май посмотрела на неё долгим взглядом, но ничего не сказала. Вместо этого она взяла лук-порей, сделала надрез вдоль стебля и ополоснула его под краном. Потом водрузила его на разделочную доску и принялась рубить.

– На Лонггатан вчера была обнаружена женщина, распятая на полу, – продолжила Бритт-Мари свой рассказ.

Глаза Май расширились, рот приоткрылся.

– Совсем как…?

– Да. Совсем как было у Элси.

– О времена! Он что, вернулся, этот Болотный Убийца?

Бритт-Мари взвешивала, стоит ли делиться подробностями со свекровью, но сочла, что та не представляет угрозы. К тому же, Бритт-Мари хотела сделать над собой усилие и выстроить хоть какие-то взаимоотношения с матерью Бьёрна.

– Я подумала о том же. Но мой шеф, Фагерберг, поднял архивы и выяснил, что тот – убийца из сороковых – попался и сел за решётку.

– Таких совпадений не бывает. У меня есть свояк, который в те годы служил в полиции. Я с ним свяжусь.

– Я ничего не говорила Бьёрну, – помедлив, призналась Бритт-Мари. – Он стал бы переживать из-за меня.

Внимательно глядя на невестку, Май протянула руку за очередной морковкой.

– Наверное, он был бы прав, – сказала она, и принялась отточенными движениями чистить корнеплод.

Бритт-Мари выдавила из себя улыбку.

– Я сама могу о себе позаботиться.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо отозвалась Май, вытирая руку о фартук. – Только подходящая ли это работа для молодой матери? – глухим голосом продолжала она, не отрывая взгляда от моркови. Мышцы её жилистых рук ритмично сокращались под кожей, пока она резала и рубила. Наконец на разделочной доске выросла целая гора оранжевых кругляшей.

– Я люблю свою работу. И нам нужны деньги.

Бритт-Мари протянула руку, чтобы дотронуться до Май, но что-то в последний момент её остановило. Она так и осталась стоять, глядя на худую спину свекрови.

– Май, – наконец заговорила она. – Я знаю, что ты решила бросить работу, когда Бьёрн был малышом, и могу это понять, но сейчас всё иначе.

Май вдруг остановилась и уперлась взглядом в сливное отверстие раковины. Бритт-Мари было ясно, что она, возможно, слишком близко подобралась к самой чувствительной теме. Это в семьё Бьёрна не обсуждалось никогда. «Ужасное лето».

– Решила бросить работу, вот как ты думаешь? – спросила Май.

– Я думала, что…

– У меня не было выбора, девочка моя. Неужели тебе кажется, что мне не хотелось бы иметь работу, куда можно уходить по утрам, а возвращаясь, видеть прибранный дом? Еду, уже стоящую на столе к моему приходу? Кому не захотелось бы пожить так, как живут мужчины? И возможно, мне бы это удалось, если бы не родился Бьёрн и не умер Рагнар, и если бы всё не полетело к чертям собачьим тем ужасным летом.

Она умолкла.

– Прости меня. Я не хотела…

Май промолчала, но Бритт-Мари видела, что она изо всех сил сжала нож в кулаке. Костяшки побелели, рука немного дрожала.

В следующий миг распахнулась входная дверь и раздались шаги. В дверях кухни возникла физиономия Бьёрна.

– Привет!

Он по очереди поглядел на Май и на Бритт-Мари.

Улыбка Бьёрна погасла.

– У нас что-то случилось?

Дни складывались в недели, а дома у Бритт-Мари с Бьёрном царило хрупкое перемирие, нарушать которое ни у одного из них не было ни желания, ни сил. Иногда они разговаривали друг с другом, и Бьёрн всякий раз бывал полон раскаяния и обещал начать поиски новой работы. А ещё – вернуть деньги.