Lizage - Просчёт Финикийцев

Я надел единственную рубашку, специально купленную маменькой для тех редких случаев, когда мне нужно презентабельно выглядеть. Простоял полтора часа под горячим душем, чтобы, не приведи мироздание, она не решила, что от меня воняет. И даже побрился, хотя бритье занимает почетное место в списке вещей, которые я ненавижу.

Фильм она выбрала сама, что-то с зомби-апокалипсисом и расчлененкой. Сказала, ее это возбуждает. Она говорила много, в основном о себе. О том, что весь этот шоу-бизнес такой жестокий, ничего никому не прощающий. На войне, как на войне. О сломанных каблуках, испорченных дизайнерских платьях, из-за которых девушек лишали бонуса, о людях, которые этим заправляют, считая, что им позволено все, об изуверских способах похудеть. О парнях она тоже говорила. Все парни хотят одного – денег и власти, власти и денег. Остальное частности. Но как же ей надоели эти пустые, накачанные придурки. Как хочется иногда поговорить по душам с кем-нибудь наивным, неиспорченным, умненьким и милым.

Сказав это она поежилась и посмотрела на меня.

Позже мы сидели в ее джипе. Несмотря на включенное на полную мощность отопление, меня прошибал холодный пот и очень хотелось высморкаться, но не было салфетки. Я чувствовал, как теряю ориентацию во времени и пространстве. Хотелось обратно, домой, до полного отупения уйти в игру, где если и убьют, то по-честному, внятно, не прикасаясь к твоей щеке длинными тонкими и очень холодными пальцами с маникюром цвета умершей от удушья рыбы. В такие места, где все хоть и обрыдло, зато знакомо и привычно. Четыре стены, экран, наушники, телевизор в гостиной и молоко в холодильнике. И никаких моделей на заднем сиденье.

Пахло от Ванессы жвачкой и духами. Она чуть придвинулась ко мне, и с ее плеча сползла бретелька. Я увидел тяжеловатую для ее возраста и комплекции грудь под черным кружевным лифчиком, острые ключицы и отросшие светлые корни волос, бунтующие против темной краски.

Я должен был показать ей, что она на правильном пути, но я только глупо улыбался и думал о том, как бы не шмыгнуть носом или сделать это так, чтобы она не заметила. Я должен, просто обязан был поцеловать ее, но не мог.

Завтра все узнают об этом из ее блога. Что я заслюнявил ее до потери пульса, не справился с застежкой лифчика или кончил прежде, чем успел начать. Удалить все это из сети, конечно, не проблема, но сначала придется прочесть.

И тогда я отрыл дверь, впуская в духоту салона осенний ветер с каплями дождя. Свобода, темная улица без тротуара с летящими в лицо бурыми листьями, начинающаяся простуда и бесконечная ночь впереди, проведенная, как обычно, за экраном. Когда Ванесса развернулась и уехала, обиженно мигнув фарами, я с облегчением высморкался в рукав. Однако же, у меня получилась довольно сопливая история.

В тот полдень Джей так и не появился. Через два часа написал сообщение, что я могу подруливать ближе к вечеру, предки опять уехали на выходные. В половине восьмого я удалил из телефона пятнадцать сообщений от маман, где она требовала, чтобы я был дома к шести, потому что у нас гости, а отец опять задерживается на работе. Знаю я этих ее гостей, хотя лучше бы не знал. И ни слова о школе. О ней, очевидно, маменька собралась поговорить позже, лицом к лицу.

Джей жил по другую сторону реки, на одной из улиц, которые заливало во время наводнений. Его предки часто уезжали, словно стремились отдохнуть от самих себя. Они оба работали архитекторами, и как часто бывает, их собственный дом напоминал убогое временное жилище студентов. По углам стояли коробки, из которых торчали свернутые в пыльные рулоны распечатки чертежей. К стенам были прислонены картоны с презентациями, сохранившиеся с незапамятных времен. Дом десятилетиями не знал ремонта, из него ничто никогда не выбрасывалось, лишь покупались новые вещи. И я точно не хочу знать, как выглядел их подвал.

При этом, здесь царил неочевидный необъяснимый порядок, а в холодильнике всегда находилась бутылка будвейзера. По сравнению с лицемерной дизайнерской безвкусицей моей маменьки, жилище Джея казалось оплотом уюта и здравого смысла.

Я добрался туда в сумерках, предварительно накрутив кругов по городу, чтобы убить время. Мы сыграли в стритбол на заднем дворе. Это было вроде традиции. Даже результат был предсказуем: пусть я был выше его на четыре дюйма, Джей всегда первым набирал одиннадцать баллов, и не важно, кто стартовал. Играл он не особо деликатно, норовил в наглую оттереть меня от кольца. Однако мне казалось мелочным из-за этого с ним препираться.