Бертран Лирой - Цикл Швабе

Эван подошёл сзади, взял его под руку и, не обращая внимание на протесты, повёл в подвальную комнатку охраны, расталкивая дёргающийся народ в потоках неонового света под оглушительную музыку, состоящую преимущественно из ритмичной долбёжки и пронизывающего баса, который даже не заметил недавней стычки.

– Держи, – Эван протянул ему пузырёк из настенной аптечки, когда раненый посетитель с силой плюхнулся на потрёпанный диван. – Перекись водорода, обработай рану.

– Ага… Чё, выставишь счёт за разбитое бухло?

– Запишем на счёт твоего спарринг-партнёра, – сухо ответил Эван, – Девчонку не поделили? Если ты не в курсе, то этот тип – сынок очень важной персоны в этом городе. Его отец давний друг владельца заведения, поэтому он здесь делает всё, что ему вздумается. Папаша в курсе, что от его отпрыска могут быть проблемы, поэтому лично разрешил всем охранникам делать то, что следует в подобных случаях.

– Эта крыса напала сзади. Я ему предложил выйти и нормально разобраться, как мужики! А эта паскуда напала сзади и убежала! Сука, я его ещё найду, отвечаю! – затем он поднял взгляд и пристально посмотрел на Эвана. – А ты чё такой добрый?

– Ты на ногах еле держишься, мне проблемы лишние не нужны. Да и напоминаешь ты мне одного человека.

Глаза парня сузились и было видно, как он напрягся.

– Кого это?

– Расслабься, если ты в розыске, сдавать тебя мне нет никакого резона. Ты похож на моего брата.

– Понятно, – парень перестал напоминать сжатую пружину и продолжил обрабатывать рану, шипя от боли.

Было ясно, что разговор продолжать собеседник не настроен и через некоторое время, когда кровь удалось немного остановить, тот покинул клуб, отказавшись от вызова скорой, на которой настаивал Эван, видя, как парнишка шатается и морщится от боли, встряхивая головой. На выходе парень остановился и кинул через плечо:

– Я Дэвид.

– Эван.

– Я запомню. Может, ещё пересечёмся. Бывай.

Эван ещё не знал, что эта встреча кардинально изменит его жизнь.

***

– На выход! – Грубый голос охранника словно удар хлыста рассёк тишину камеры, резко выдернув Эвана из размышлений.

Он поднялся на койке и уставился на возмутителя спокойствия, злобно смотрящего на него через прямоугольное отверстие в двери.

– Ты что оглох? К тебе посетитель! Руки сюда!

Эван просунул руки в открывшееся окошко пониже и почувствовал, как на запястьях защёлкнулись наручники.

«Чес? Что-то он рановато. Обещал же быть ближе к обеду».

Дверь со скрипом отворилась, и заключённый вышел в коридор.

Где-то громко говорило радио, транслировавшее обращение какой-то шишки: «…запрещено находится возле трансформаторных подстанций и рядом с высоковольтными линиями электропередачи, так как высок риск короткого замыкания и их последующего возгорания. Если вы стали свидетелем подобного происшествия, следует…»

Со своим конвоиром они прошли несколько десятков метров по коридору до лестницы и спустились на первый этаж, где у тяжёлой железной двери их встретили ещё два охранника.

– Фамилия? – нехотя спросил один из них.

– Брэдли, – ответил конвоир.

Дежурящий у двери сверился со списком.

– Место три, – сказал он охраннику, затем обратился к Эвану. – У тебя десять минут.

Эван шёл вдоль длинного зала, напоминающего чем-то банк с его отгороженными кабинками, где сидят улыбчивые операционисты, все в одинаковой форме своего банка, пытающиеся впарить кредит побольше и на более «выгодных» условиях. Разница была только в том, что между "операционистами" и "клиентами" было толстое пуленепробиваемое стекло, а все "работники" банка прямо источали безысходность своего положения. Камю здесь бы вдохновился на нового «Постороннего», а Сартр написал новую «Стену». Хотя, если о стенах, то они для некоторых стали настоящим домом. Особенно для тех, кто ничего уже не ждёт от свободы. Зачем всё усложнять? Ты никогда не замечал, как снаружи всё сложно? Проведя здесь достаточное количество времени, вспоминая, что было до того, как попал сюда, понимаешь, насколько внешний мир враждебен по отношению к тебе. Решать что-то, копать русло для своей жизненной реки? Зачем? Здесь все уже прокопали до тебя тысячи таких же, как ты, а тебе стоит только течь. И через пару лет форма покажется очень даже удобной, койка не такой твёрдой, но по-прежнему скрипящей. Но ведь её можно и смазать. И эта мелочь приобретает такой значимый характер, как будто сделал ремонт в собственной квартире.