Мария Бортник - Мой личный сталкер

***

В темноте лестничной клетки Родион поднимался на свой этаж, медленно передвигая ноги, и запнулся носком ботинка о край ступеньки. Он упал и затих. Падение было болезненным, особенно для коленей. Этот удар оглушил его самого в этой тишине.

С лестницей у меня в последнее время явное недопонимание, но в вонючем лифте еще хуже.

Да и кто ездит на лифте до четвертого этажа?! Старики?

После интенсивной работы у него болели все мышцы. Особенно отдавала судорога в правое бедро.

Нужно будет намазать чем-то.

Он не спешил подниматься, что странно. Родион обычно в таких ситуациях действовал по инерции. Но сейчас вроде никто не видел, как это было глупо – споткнуться на лестнице. За старой деревянной дверью справа от его же квартиры раздался детский плач. Он был приглушен, но даже так казался очень резким, и Здравый поспешил подняться.

Он вошел в свою квартиру, скинул с себя пальто и ботинки, которые наспех надевал на себя, и направился на кухню.

Неаккуратно плюхнул пакет на стол в кухне с так и не съеденной картошкой и котлетами, заботливо приготовленными Марией Ивановной. Его желудок отчаянно сжимался в спазмах от недостатка еды за день.

Достал контейнер, открыл его и поставил в микроволновку. Сразу после этого послышался, как по заказу, плач ребенка за стеной. В какое бы время Родион Здравый ни пришел домой, это всегда оставалось стабильностью.

В соседней квартире жила молодая девушка с маленьким ребенком, и им двоим, похоже, было все равно, что Родион приходит домой уставший с работы и ему тоже хочется хотя бы дома отдохнуть и вообще просто спокойно поспать без постороннего шума.

Проклиная себя в который раз и свою судьбу за то, что живет в этой картонной коробке, не имея другой, более лучшей и выгодной возможности, Родион слышал, как мать укачивает свое дитя, ходя туда-сюда по комнате, и он, кажется, успокаивается.

Микроволновка пикает непривычно громко, и, сжав губы, Родион достает свой ужин, стараясь вести себя как можно тише, опасаясь возобновления концерта. Здравому не хотелось бы потом винить себя в том, что этот младенец проснулся из-за него.

Если ты живешь в многоквартирном доме и хочешь покоя, то и самому нужно вести себя соответственно, когда того требует ситуация. Родион осторожно открывает верхний шкафчик, чтобы достать немного специй, как тут же пиликает сообщение на телефоне и дернувшаяся рука что-то задевает на полке. На него что-то обильно посыпалось. От усталости он даже не мог как следует выругаться. Он замер, прислушиваясь и все еще думая о спокойствии ребенка за стеной.

Тихо.

Посмотрев себе под ноги, он понял, что это была крупа. Открытая пачка с гречкой, которую он когда-то делал себе на обед, и, видимо, на полке она легла не очень удачно из-за спешки.

Да, как будто моему настроению ниже падать некуда.

Поднимает голову вверх и глубоко вздыхает, успокаиваясь. На секунду он даже взбесился, что ему приходится подстраиваться под кого-то. Он ведь в своей квартире живет.

Ну конечно! У меня все ящики забиты всем, чем только можно, и больше половины наверняка уже просрочено. Неудивительно, что когда-то эта пачка должна была на меня упасть.

Завтра же все повыбрасываю!

Ему вспомнилось, как он, будучи маленьким мальчиком лет шести, залез на шатающийся табурет (других мужчин, кроме них с братом, в этом доме не было, чтобы что-то починить), пытался достать свои любимые шоколадные конфеты. Он знал, что мама всегда прятала их на верхней полке, чтобы он не достал. Валентина Алексеевна не разрешала их много есть, но ведь Родион так их любил. Он подумал, что если возьмет тайком одну, то она ничего не заметит. Стоя на носочках, он ощупывал всю полку, пока не наткнулся на то, что искал. Конфеты лежали недалеко от края рядом с небольшой красно-серой коробкой из-под маминых итальянских туфель «Соларт», которые она очень любила. Натуральная темно-зеленая кожа с розочками на носках такого же цвета. Как она гордилась ими, ходя на работу под завистливые взгляды. Коробка ей пригодилась тоже. В ней она хранила пакетики с разными специями, которые без разбора сыпала в свои кулинарные шедевры на суд сыновьям.

Теперь же эти туфли покоятся где-то на свалке, давно превратившись в ничто. От них осталась только коробка, которая, Родион был уверен, все еще была на месте.

Она тогда была в ванной, и он знал, что у него достаточно времени. Тут Родион как раз дотянулся своими маленькими пальцами до обертки одной из конфет, балансируя на той табуретке, и резко дернул руку на себя, задев что-то тяжелое. На него тут же полилось нечто липкое. Он замер пораженно и как-то весь сразу сжался, совершенно не понимая, что с ним такое произошло.