Анастасия Ямшанова - Если бы ты был(-а) на моём месте. Блэкхоулл

– Значит, тебе до сих пор никто не рассказал. Отлично, – довольным тоном заявил Карл, небрежно отбросив сломанный цветок и поправив свой костюм. Я замерла от резкого осознания.

– Вы велели молчать всем, кто знает, – шумно выдохнув, почувствовала подступающую истерику, перерастающую в ярость. Руки вдруг слегка затряслись, а голова закружилась.

– Разумеется, – согласился Байрон, пренебрежительно отмахнувшись. – Я не хочу, чтобы ты узнала всё раньше времени, драгоценная Софи. Мне крупно повезло, что мы встретились, – он приблизился и погладил по щеке. Я прикусила язык, чтобы не отклониться в сторону от неприятной шершавой сухой руки. – Не волнуйся, я позаботился, чтобы изолировать тебя от прежнего круга общения, утягивающего назад.

Не поверив своим ушам, я отступила. Подступающая истерика вмиг исчезла, но на её смену пришла темнота, медленно застилающая глаза, заставляющая мир вокруг становиться расплывчатым.

– Нет, – прошептала я, отступив ещё на один шаг и прикоснувшись спиной к ограждению камина, нисколько не почувствовав жара огня. – Джордж и Мэри, – осознав, о ком шла речь, я начала задыхаться от злости.

– Толстяк и дура, – оглушил равнодушный голос мужчины. – Они могли помешать планам, пришлось избавиться от них.

В следующую секунду темнота поглотила меня с головой, и, ничего не видя перед собой, я бросилась на Байрона.

Громкое отрывистое дыхание прерывало тишину. Резкий вдох через приоткрытый рот и вторящий ему выдох. Я не помнила, как очутилась дома, просто в какой-то момент вновь начала приходить в нормальное состояние.

Тело словно горело, и, чувствуя разрастающийся жар, я сорвала с себя куртку, сбросила обувь и попыталась снять платье. Ткань была плотной и тесно прилегала к телу, не сумев высвободиться из неё, я разозлилась, схватив со стола ножницы и одним движением разорвав удушающую материю. Дышать стало немного легче, но блуждающий взгляд наткнулся на импровизированную доску подозреваемых над кроватью, и дыхание спёрло с новой силой. Истерично рассмеявшись, кинула ножницы в стену и запрыгнула на кровать. Срывать фотографии и записи оказалось сложнее, чем можно было представить. Несколько кнопок застряли в пальцах, нитки запутались между ними и свисали лохмотьями. Я разорвала все фотографии и записи на мелкие кусочки и разбросала по всей комнате. Силы иссякали, и я тяжело осела на кровать, медленно сползая на пол.

Лёжа на спине, находясь на полу, я смотрела в потолок; картинка перед глазами слегка расплывалась. Я не могла вспомнить, как и когда оказалась в квартире. Приподнявшись на локтях, увидела разорванные клочья бумаги, валяющиеся по всей комнате. Вспомнив вихрь разрушений, пронёсшийся в комнате, прикрыла глаза и легла обратно.

Чувство одиночества проникало глубоко под кожу, въедаясь в сердце. Я вдруг ощутила себя единственным человеком во всей вселенной, точно в мире больше никого не осталось. Роджер оказался прав, назвав Карла Байрона демоном. Он забрал у меня всё, оставив темноту, которая выжигала изнутри, о существовании которой я не подозревала. Тяжело сглотнув, почувствовала, как перекатилась цепочка на шее, словно напомнив о своём существовании. Я схватилась за кулон, подумав, что кое-что у меня всё же оставалось. Крепко стиснув кулон в руке, открыла глаза и сфокусировала зрение.

Голова перестала кружиться, мир перед глазами больше не плыл. Поднявшись на ноги, заметив, что день за окном сменился ночью, я поняла, что не хотела оставаться одна и потому очень быстро собралась, наспех надев первое, что выпало из шкафа. Остановившись у зеркала, взглянув на своё отражение, не удержалась от смеха с проскакивающими истеричными нотками. Цветовая гамма образа была слишком жизнерадостной: синий джемпер, красная юбка, мелкосетчатые колготки с редкими стразами, которые каким-то неизвестным образом обнаружились в шкафу, и красные полусапожки. Макияж оставлял желать лучшего, но я не стала его стирать, лишь смахнув осыпавшуюся тушь, после чего потянула за резинку, удерживающую волосы в высоком растрёпанном хвосте. Светлые волны рассыпались по плечам. Появилось ощущение лёгкости. Стало немного лучше.

Внимание привлёк кусочек порванной газетной вырезки с «Бродягой Чарли», который я задумчиво взяла в руки и покрутила, сильнее обрывая края бумаги. Припомнив, что Людовик Вандельштайн находился в похожей ситуации и зависел от Байрона, я подумала, что он мог понять меня и выслушать. Выпустив обрывок из руки, пронаблюдала за его аккуратным полётом на пол.