Тереза Дрисколл - Ужас по средам

Слово-то какое выбрала – обречены. Хилл смотрит на девчонку на полу и в который раз задается вопросом: куда подевалось то чудное дитя, которое два года назад он впервые взял на руки? Та милая девчушка с золотистыми кудряшками, которая сидела на высоком детском стульчике и улыбалась всем подряд? Пока очередные покупатели, заглядывая в кондитерский отдел, встревоженно крутят головами, пытаясь обнаружить источник визга, Мэтью размышляет о том, что слово «обречен» как нельзя лучше описывает его жизнь в настоящий момент.

– Может, вы пойдете на кассу и рассчитаетесь, а я пока пригляжу за малышкой? Не сомневаюсь, она выбросит белый флаг. – Не по погоде одетая бабуля подходит к молодому отцу вплотную и шепотом делится своим планом.

Хилл смотрит на нее оценивающе: на похитительницу детей вроде не похожа. Но привычки профессионального полицейского, помноженные на опыт частного детектива, заставляют его подозревать в людях самое плохое.

– Все нормально, спасибо.

– Ну, как скажете. Хотя сразу видно, что девочка заночевать тут собралась. – Женщина наблюдает за Амели, которая с остервенением лупит ногами по полу. – Моя тоже такая была. Упрямая, в смысле. Зато она у вас умница, верно?

Мэтью прищуривается. Наконец его озаряет спасительная идея. За кассой расположено окно во всю стену, в котором отражается кондитерский отдел. С помощью отражения он вполне сможет проследить и за своей дочерью, и за старушкой-похитительницей.

– Большое спасибо, – шепчет он решительно. – Вы меня очень выручили.

– Ну вот, Амели. Папа уходит, а ты оставайся жить в супермаркете, раз тебе здесь так нравится. Только учти, ночью тут холодно и к тому же выключают свет.

Хилл разворачивается и уверенно катит тележку к кассе, а сам не отрываясь следит за отражением в окне.

Визг прекращается почти сразу, но с пола Амели не встает. Некоторое время она лежит, приподняв голову и наблюдая за отцом. Старушка рядом, бдит. Еще минута, и Амели вскакивает. Вид у нее озадаченный и слегка взволнованный. Пока ее отец, насвистывая себе под нос, выкладывает покупки на движущуюся ленту, Амели медленно топает к нему. Мэтью снова бросает взгляд в окно, как в зеркало, мельком привычно удивляется тому, насколько он выше всех остальных покупателей, но не оборачивается.

Совсем скоро он чувствует, как дочка всем своим маленьким тельцем прижимается к его левой ноге, всхлипывает, как вздрагивают ее плечики, поникшие под грузом поражения. Он гладит малышку по волосам, но от дела не отрывается.

– Хочешь помочь папе разгрузиться? – Главное, что он усвоил, – нельзя допускать сейчас визуального контакта: она и так унижена, не надо усугублять ситуацию, иначе может случиться новая истерика. Хилл подает Амели коробку с хлопьями, та кладет ее на ленту. Следом тем же маршрутом отправляется буханка хлеба в бумажном пакете.

Так они продолжают до тех пор, пока малышка не перестает всхлипывать, а плечи – вздрагивать.

– Прости, папочка.

И тут его сердце тает. Он опять гладит дочь по волосам в знак того, что мир восстановлен, а сам думает: «Неужели так будет всегда? Любовь. Война. Снова любовь. Снова война». Ему хочется вернуться в кондитерский отдел и скупить все «Пиппи покет», какие только найдутся на полках, чтобы показать Амели, как глубоко он любит ее и искренне прощает. Но он знает, что нельзя поддаваться слабости, а потому лишь еще раз гладит малышку по головке и продолжает передавать ей предметы полегче.

Мэтью поднимает руку и в знак благодарности машет загадочной старушке, та улыбается в ответ. Хилл вспоминает, как его мама, когда он с семьей навещал ее в последний раз, говорила ему, чтобы он не торопил время, как бы ни было тяжело. Ведь годы младенчества быстро пролетят, и еще настанет день, когда ему захочется вернуться в этот период, несмотря на истерики и прочие сложности. И он пожалеет, что эти дни безвозвратно ушли.

Так-то оно так, но, пока ты находишься в этом самом моменте, когда твой ребенок, это загадочное и непредсказуемое существо двух лет от роду, категорически отказывается ложиться спать, надевать пальто и садиться в детское автокресло, зато норовит упасть в магазине на пол и закатить истерику, то волей-неволей мечтаешь о том дне, когда все это закончится и наступят времена попроще. Хотя бы чуть-чуть. Потому что это изматывает.

Отец с дочерью заканчивают выкладывать продукты на ленту, и тут звонит мобильный. Номер переадресован автоматически из офиса Хилла в Эксетере. Черт. Сегодня он решил поехать на работу попозже, чтобы Салли смогла сходить в парикмахерскую, но вообще-то не хотелось бы, чтобы клиенты считали, будто он работает на полставки. А еще он скрывает тот факт, что у него до сих пор нет ни помощника, ни секретарши.