Сергей Рогунов - По ту сторону

Впрочем, Советский Союз я в годы своей юности недолюбливал. Да, тогда государство рабочих и крестьян с его запретами, ограничениями, с «железным занавесом», с кастрированной культурой и информационным голодом, с плановой экономикой, со спекулянтами разных мастей ею вскормленных, порождающих дефицит большого числа товаров народного потребления и, как следствие, огромные очереди, продуктовые талоны и всё такое, вызывало у меня отторжение.

С тех пор, конечно, некоторые недостатки социализма благополучно были преодолены, но взамен появились новые глобальные проблемы, уже присущие дикому азиатскому капитализму с просто нечеловеческой харей. Например, социальная незащищённость многих слоёв населения, многомиллионная безработица, убитое бесплатное здравоохранение и разрушенное образование. Стало почти нереально заработать вменяемые деньги, не продав свою жопу Сатане, но при этом дефицит продуктов и различных непродовольственных товаров временно отступил; исчезли километровые очереди, талоны и ограничения продаж в одни руки. За деньги теперь стало доступно всё, что пожелаешь, только вот не стало самих денег у населения в основной его массе.

Зато пышным цветом в обществе расцвели равнодушные хамы и недалёкие подонки всех калибров, а также восторжествовало некомпетентное тупое быдло. Что же касается умных, здравомыслящих, образованных и гуманных людей, то они как раз оказались в чудовищном дефиците… Хотя, если трезво оценивать прошлое и настоящее, то, не вдаваясь в детали, общество наивных и трудолюбивых мечтателей, которые стабильно жили с уверенностью в завтрашнем дне, постепенно превратилось в зомбированную стаю озлобленных и хитрожопых крыс и баранов с отбитыми мозгами, враждующих между собой, над которыми всячески глумятся дождавшиеся своего часа разнообразные геббельсы с менгеле, и которых в любой момент могут просто тупо пустить в расход без какой-либо уважительной причины…

Но это так, лирическое отступление; я вот о чём вдруг подумал: в какую бы эпоху ты ни родился, одно дело, если тебе чуть за двадцать и целая жизнь впереди, и рисуешь ты себе радужные перспективы, а другое, когда тебе уже за пятьдесят, в целом жизнь-то прожита и прожита совсем не так, как это представлялось тридцать лет назад. Недаром существует поговорка: «Если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах»…

Вот и прожита жизнь уж немалая,

И успели виски поседеть…

И смеётся над ним, отвернувшись,

Желтоглазая тётенька Смерть…

…А вот и всё тот же обшарпанный подъезд с покосившейся матрицей почтовых ящиков, те же истёртые ступени лестницы, та же испачканная уже пожелтевшей от времени краской табличка с номером двенадцать на двери квартиры Майкла на третьем этаже…

Майкл открыл почти сразу после звонка. Оказывается, он сам пришёл буквально за пару минут до меня и только-только успел облачиться в домашний наряд. Я передал ему пакет с коньяком и водкой, снял куртку, сменил ботинки на гостевые тапочки и проследовал за хозяином в гостиную.

Надо отметить, что со времени, когда я впервые побывал у Майкла в гостях (а дело было в октябре 1987 года), обстановка в его квартире абсолютно не изменилась. Те же обои на стенах и занавески на окнах, всё та же мебель; доисторический чёрный дисковый телефон на стене в прихожей, завалы всяких печатных плат от радиоаппаратуры между кроватью и шкафом в спальне; старый кожаный раскладной диван, пара обшарпанных кресел в гостиной и там же – дореволюционный обеденный стол…

Казалось, что и запах восьмидесятых сопровождал тебя повсюду, словно время остановилось на десятилетия. И только современный плоский LCD телевизор на невысокой этажерке в углу гостиной напоминал о том, что ты всё-таки находишься в двадцать первом столетии…

С кухни Майкл принёс две огромные тарелки с нехитрой закуской: нарезанный чёрный хлеб, шпроты, цельную варёную картошку со сливочным маслом, солёные огурчики, брынзу, зелёный лук. Расставив всё это богатство на столе, он добавил к сервировке пару рюмок и обе бутылки «Смирнова». Коньяк, предназначенный для отца, поставил в бар на кухне, а на обратном пути в гостиную захватил ещё две стеклянные кружки и минеральную воду из холодильника в пластиковой двухлитровой бутылке.

– Прошу! Не побрезгуйте нашим угощением! Чем богаты, тем и рады, – сказал Майкл, придвигая кресла к столу и жестом предлагая мне присесть. – Также возвращаю артефакты, примите и распишитесь в получении!