Лидия Перепелица - Вакцинация

– Не называй меня так, – сквозь слезы молила мама Ани. – Леша, я прошу тебя, Ане нужна помощь врачей, а не какие-то там секретные эксперименты, как ты не поймешь?

– Ален, да насрать твоим врачам на нее! Осмотры, лекарства, реабилитация – все это хрень собачья! Задачки ваши идиотские. Например, задание: «Напиши букву А». Там же этапы какие? Возьми в руку карандаш, – Алексей стал умышленно коверкать слова, которые произносил высоким, якобы женским голосом, – удерживай карандаш с помощью мышц кисти так крепко, чтобы он не выпал, надави на карандаш с достаточной силой, чтобы на бумаге остался след, напиши букву правильно. Я ничего не перепутал? – Алексей со злобой уставился на Алену.

– Да, все так, – Алена пока не догадывалась, к чему клонит муж.

– Ален, ей пять. Пять! Она на горшок не всегда сама ходит. Сколько времени она будет учиться писать эту ссаную «А»? Три года, десять лет? Дерьмо, а не адаптация. Аньке это не поможет! Она уже слишком сильно отстает от сверстников. Да какой там отстает, она нас-то не воспринимает. Ну, чего я распинаюсь, ты для нее – мебель, я для нее – мебель. А тут тебе жизнь сама преподносит реальный шанс на нормальную жизнь. Мне предлагают реальную возможность ее вылечить, – Алексей резко осекся, опасаясь, что соседи его услышат, и заговорил тихим голосом. – Какие-то опыты, это недолго. Я об одном прошу: не смей мешать. Слышишь? – он помолчал несколько секунд, видимо, решаясь озвучить рвущуюся из него мысль, но будто другая часть его сознания противилась этой мысли, – Иначе я тебя убью, ясно? – его голос звучал хладнокровно, зрачки увеличились, глаза помутнели и блеснули смесью ярости и безумия.

Алена застыла на месте. Пусть они давно отдалились, но по-прежнему Леша оставался для нее самым близким человеком во всем мире. Его слова наполнили Алену страхом и что-то разорвали внутри, облив внутренности раскаленной лавой. Она потеряла дар речи.

– Леш-ш-ш, што ты нес-с-сешь? – наконец, выдавила из себя Алена. – Уб-б-бить? Меня? За ш-ш-што? Там же тож-же дети…Господи, Леша, – мысли путались, она начала заикаться, как в детском возрасте.

После некоторого раздумья Алексей опять заговорил. Совсем тихо, так, чтобы слышать могла только его жена.

– Они – дети, да. Но вот, что я думаю об этом. Дети-то ничьи, они никому не нужны. Ты же знаешь нашу систему. Ни родителям, ни государству они не нужны. И никогда не будут нужны. Для них уже уготовлены специальные места в ПТУ, в психушках, за решеткой и на кладбище. Единицы смогут стать людьми. На пятьдесят человек, ну, пара, может, адекватных, а остальные – отбросы общества, биопомойка. Тут в нормальных-то семьях растут идиоты и олигофрены, а что взять с этих? Господи, изо дня в день я наблюдал за их перепадами настроения, истериками и агрессией. Изо дня в день я пытался собрать и раскрыть в каждом из них хоть что-то, похожее на человека. Ален, я тебя прошу, ну я что, снова тебе буду рассказывать о выпускниках интерната? А? Или статистику тебе озвучить? Может, этот эксперимент для них – единственная возможность внести важный вклад в историю человечества. Если ты так болеешь за них, так не лезь в это, занимайся Анечкой и не мешай. Все! Теперь иди к ней, мы пошумели, надо ее проверить.

Алексей подошел к супруге и обнял так, будто не пытался попасть в нее табуретом всего лишь пару минут назад. Алена не верила своим глазам и ушам. Она не узнавала мужа и вообще не могла поверить, что весь этот ужас происходит в реальной жизни.

Аня сидела среди разложенных в ровные рядочки игрушек, в которых она чувствовала себя в безопасности, в своем мире, особенном, спрятанном ото всех.

– Ц… ц… ц… ц… – Аня словно пробовала что-то на вкус, с шумом и смаком оттягивая язык от неба. Она так делала последние несколько месяцев, если на планшете с рисунком любимого розового единорога заканчивался мультфильм, и в комнате становилось невыносимо тихо. Чтобы сохранить внутреннее спокойствие, она напевала никому неизвестные мелодии либо однообразно повторяла какие-то слоги, например: «Диди-ди-ди-ди», либо монотонно цокала.

Она поднимала вверх на вытянутую руку плюшевый кубик, который с легкостью помещался в неестественно вывернутом детском кулачке, и отпускала его, а тот падал и мягко откатывался чуть в сторону.

– Казды-ы са-а-ам за-а сибяа-а-а, – спокойно протянула Аня. Затем медленно поднялась на ножки, продолжая цокать, подошла к кубику, подобрала его и села с ним в руках на свое прежнее место. Аня снова подняла кубик вверх и отпустила его. Когда кубик остановился на ковре, она повторила: