Таня Свон - Театр кошмаров

Осознание собственной ничтожности.

Каспер вытащил из рюкзака чужой блокнот, чтобы убедиться, что верно помнит номер квартиры. Этаж в квитанциях, спрятанных между изрисованных портретами страниц, указан не был, но Каспер и так догадывался, что сорок четвертая квартира находится на последнем.

В подъезде пахло сыростью и чем-то протухшим. Кроссовки скользили по кафельному полу, плитка которого местами рябила паутинами трещин. Каспер заглянул наверх через лестничные пролеты и медленно двинулся по крутым узким ступеням.

Как и предполагал, он нашел сорок четвертую квартиру на последнем этаже, в торце длинного коридора, тускло освещенного единственной лампочкой. Та мигала, пока вокруг вилась стайка мелких насекомых.

Каспер подавил в себе растущее желание сбежать. На негнущихся ногах приблизился к деревянной двери и уже занес руку, чтобы постучать, но вдруг замер. Прислушался к гнетущей тишине и тяжело сглотнул.

Единственный звук вокруг – треск умирающей лампочки. И больше ничего.

Странное чувство заставило Каспера попятиться от двери, что смотрела на него выпуклым мутным глазком. В голове звенела тишина, которая с хлопком лопнула, когда Каспер с силой толкнул другую дверь, на которой не был указан номер. Та легко распахнулась и со стоном ударилась о стену. Зияющий темнотой проем дыхнул на Каспера холодом и пылью. Еще никогда пустота не казалась настолько осязаемой.

Каспер отшатнулся. Толкнул другую дверь, и та тоже легко поддалась. Еще, еще и еще – и снова тот же результат. Больше не оставалось сомнений в том, что дом практически заброшен. Единственные жильцы этих квартир – тараканы и призраки воспоминаний.

Но Каспер видел свежие квитанции на этот адрес, а мигающая желтая лампочка висела здесь точно не для голых стен. Может быть, за дверью, на которой выцарапаны две четверки, все-таки кто-то живет?

В закрытой квартире было тихо, но когда Каспер подергал ручку, ему показалось, что в недрах жилища что-то зашуршало. Дверь не поддалась, и во рту резко пересохло. Дарен действительно живет в этом полуразрушенном, заброшенном доме?! Каспер замялся, не зная, что делать дальше. Если внутри кто-то есть, он должен был слышать незваного гостя.

– Дарен Йоркер! – позвал Каспер после того, как на целую минуту превратил дверь в барабан. – Я знаю, что ты там!

Он не знал. Надеялся, что это так, но блефовал. А потому, когда никто снова не ответил, его сердце оборвалось.

Не придумав ничего лучше, Каспер достал из рюкзака чужой блокнот и другие вещи, которые ему удалось забрать с парковки «Жерла». Он хотел оставить их на пороге на случай, если Дарен вернется, но дверь вдруг со скрипом приоткрылась.

– Йо?! – вырвался не то вздох облегчения, не то удивленный возглас.

Блокнот выпал из ослабевших рук, но ни Каспер, ни Дарен, возникший на пороге, за ним не наклонились.

Дарен походил на бледную копию самого себя. С их последней встречи прошло не так много времени, но Йоркер словно десятилетиями прятался в подвале без еды и воды. Истощенный и бледный, с потускневшими веснушками на скулах. На подбородке и под глазами – синяки цвета черники. Поперек носа – запекшаяся темно-бордовая царапина, неумело заклеенная желтым пластырем. Светлые волосы взлохмачены, тонкие руки, висящие вдоль туловища, крупно дрожат. Но хуже всего – взгляд, усталый и пустой, проходящий будто сквозь тебя.

– Дарен, – борясь с самим собой, выдавил Каспер, но тут же запнулся. Слова не шли, терялись в паутине сомнений и страхов, а Касперу оставалось только глупо кусать губу и топтаться с ноги на ногу.

Зачем он пришел? Что надеялся увидеть?! И что будет делать теперь?..

– Я пришел не ради Тобиаса, – выпалил он, почему-то решив, что это важно.

Вдруг Дарен решит, что Каспера заслали выведать, где живет тихоня? Но он здесь не ради свиты, а ради себя.

Будто услышав эти мысли, Дарен нервно хохотнул. Этот тихий звук больше походил на всхлип, особенно в сочетании с разбитым лицом и ничего не выражающим взглядом. Кожу Каспера усеяли липкие мурашки.

– Послушай, я не вру. Тебе не стоит меня бояться…

Договорить Каспер не успел. Он отшатнулся, когда Дарен вновь засмеялся, на этот раз громко и истерично. Но, несмотря на натянутую улыбку, в карих глазах дрожали слезы.

Кровь Каспера превратилась в жидкий азот. Она холодила вены, мороз щупальцами полз к сердцу. Оно билось часто-часто, словно надеялось вырваться из груди, лишь бы не угодить в когтистые лапы леденящего ужаса.