Игорь Бер - Тихое озеро

– Пока.

Шериф повернулся и пошел по коридору в сторону дверей, кивая в знак приветствия всем, кто с ним здоровался. Шэрилл стояла и смотрела в спину уходящего отца. Сзади нее кто-то остановился и Шэрилл обернулась.

Это была Лиза.

– Я рада, что ты здесь, Лиза. – Шэрилл взяла подругу за руки и крепко сжала их. – Я хочу попросить у тебя прощения. Я была не права, когда…

– Все в порядке, Шер. Я все понимаю и не держу на тебя зла.

К ним присоединился и Айвэн Ривьера.

– Это хорошо, что вы помирились, а то я думал, что мне и в правду придется рисовать стенгазету.

– Ничего не отменяется, умник, – с наигранным укором заявила Лиза, ткнув пальцем в грудь Айвэна.

– Лиза, я остаюсь, – заверила ее Шэрилл. – Мы вместе сделаем стенгазету.

– Все равно втроем мы быстрее управимся.

Айвэн закатил глаза и, сжав обеими руками горло, выкатил язык. Но он быстро стал серьезным.

– Кстати, а зачем приходил твой отец, Шэрилл?

Шэрилл уже хотела было ему ответить, когда поняла, что и сама не знает ответа. Зачем ее отец приезжал в школу? Не ради нее же…

Глава третья.

1.

В это утро Шеннон Норрингтон проснулась в начале седьмого утра. С окончанием зимних каникул она приучилась вставать именно в этот временной промежуток. Одевшись и заправив постель, она заглянула в комнату своего отца. В непроветренной комнате стоял терпкий кисло-сладкий запах. Вчера ее отец заявился поздно, почти к двум часам ночи, с очередной вечеринки, которую он проводил в кругу сомнительных друзей и с лишенными каких-либо комплексов девицами. Ее отец не был выпивохой и запоями не страдал, но бывали дни, когда он пропадал на всю ночь. Такое чаще всего происходило, когда Лэнс Норрингтон проворачивал «очередное выгодное дельце». В таких случаях ее отец становился непомерно щедрым, и Шеннон могла выпросить у него любую сумму денег. Вчера, к примеру, по собственному желанию, Лэнс Норрингтон вручил дочери триста долларов. Вся остальная выручка (коричневый бумажный пакет был почти заполнен упакованными купюрами разного номинала) отправилась в сейф, что находился в его кабинете. Код к сейфу состоял из четырех цифр.

Шеннон знала их…

Поэтому, когда отец спал крепким сном (было уже две минуты третьего), Шеннон набрала код, открыла сейф и пересчитала деньги в пакете. Без малого, было одиннадцать тысяч долларов, и Шеннон решила округлить суму до десяти.

Она не стала будить отца, в таком состоянии он должен был проспать до полудня. Вдобавок у него сегодня был выходной.

Шеннон спустилась вниз и приготовила себе завтрак. В семействе Норрингтон едой всегда служили полуфабрикаты, либо еда, заказанная из «Макдоналдса». Иногда, особенно по вечерам, когда хотелось просто полежать на диване и никуда не выходить, отличным ужином являлась пицца, которая доставлялась в течение часа после заказа.

Съев «Биг Мак» и запив его колой, Шеннон достала из кухонного шкафа аптечку и выбрала нужные таблетки против похмелья. Затем, наполнив стакан водой из-под крана, она поднялась на второй этаж и, войдя в комнату отца, поставила стакан и таблетки на ночной столик.

Шеннон вполне устраивал распорядок дня в их доме. Отец уходил чаще всего утром (кроме дней после «очередных выгодных дел») и приходил поздно вечером. Сама она тоже уходила утром, но не всегда садилась в автобус, что возил учеников в школу. Чаще всего, когда у нее были деньги, она брала такси либо отправлялась автостопом в Сиэтл или же Олимпию. Там она развлекалась и отрывалась по полной: знакомилась с симпатичными парнями, посещала клубы, где играл тяжелый рок или транс-музыка, заглядывала в бутики или дорогие рестораны. Отец никогда не интересовался, как она проводит свои дни, и Шеннон это вполне устраивало.

Ей с раннего детства сочувствовали, так как она была лишена материнской ласки. Шеннон же никогда по этому поводу не сожалела и не потому, что не знала, чего была лишена. Свою мать она помнила в смутных воспоминаниях, которые терялись в туманной дымке. Ей было всего четыре года, когда ее мать ушла в мир иной. По какой причине это произошло, отец ей никогда не рассказывал, а она никогда не спрашивала.

Шеннон плохо помнила мать, но хорошо запомнила ее наставления, которые больше походили на религиозные догмы. Ее любимой темой для воспитания дочери была «Запреты». Мать мечтала сделать из нее даму высшего общества, наделенную прекрасными манерами и хорошими знаниями из всех областей. До четырех лет Шеннон могла охарактеризовать свою жизнь как сплошные обязанности, после четырех – обязанности и права.