Валерий Пушной - Концы узла

Дело приобретало для Ольги неожиданный оборот. По телу волной пробежало беспокойство. Ей предстояло принять какое-то решение. Она еще не знала, какое именно, но четко сознавала, что оно не должно навредить Глебу. Как же ей в данную минуту не хватало его совета. Он хотел, чтобы контракт был заключен, как можно быстрее. Но в том виде, в каком он его согласовал ранее. А теперь что-то ломается, и до сих пор не прозвучало вслух, что именно. Нервы были на пределе. Неопределенность начинала изматывать. Между тем, Суприн, ерзая на стуле, лукаво улыбался, как будто специально издевался над нею. О людях с такой хитрецой в глазах обычно говорят: себе на уме. Однако не всегда он был таким, часто улыбка с лица пропадала, и взгляд становился настороженно-выжидающий, как у тигра перед прыжком. Точно он предупреждал: не пытайся меня провести, я всегда готов к нападению. Наконец, выдержав паузу и, вероятно, приведя свои раздумья в определенный порядок, Фокин, наливаясь бледной краской, взял авторучку, постучал ею по столешнице и произнес с холодной отчужденностью:

– Ну, ну! – поднялся со стула с экземпляром контракта в правой руке, прошел по переговорному залу вдоль стола, хмыкнул пару раз, наморщился, кончик заостренного носа стал еще острее, остановился, посмотрел исподлобья на Суприна.

Было в его неброской внешности что-то неопределенное для Ольги. В целом и в частности как бы не привлекала с первого взгляда, однако определенно чем-то притягивала. И что это было тотчас определить невозможно. Видно, что взыскателен к одежде. В отличие от Суприна, скуп в движениях. Взгляд разноцветных глаз на круглом лице выдавал амбиции и ум. Ольгу эта разноцветность приводила в замешательство. Ей не казалось это недостатком, но и как норму принять не могла. Сухо Фокин спросил:

– А разве раньше мы уже не обсудили все и не пришли к согласованному тексту контракта?

Улыбаясь, Суприн согласился:

– Устно, да! Кто же возражает против этого? Но не закрепили на бумаге. Поэтому сейчас перед подписанием потребовалось уточнить последние детали. Разве что-то мешает нам это сделать? По-моему, ничего.

Взгляды Фокина и Суприна столкнулись, и Ольга заметила, как Олег отвел свои глаза в сторону. Борис хмуро проговорил:

– Мешает! И очень! Мы собрались, чтобы поставить свои подписи под тем, что всеми было принято, как окончательный вариант! И все! А ты вместо этого предлагаешь вновь начинать согласования!

Задвигавшись на стуле, как на шарнирах, Суприн опять заиграл хитринкой в глазах:

– Ну, не будь так привередлив, Борис. Тут же всего один последний пунктик! – развел руками. – Стоит ли мелочиться по пустякам?

Неуступчиво Фокин отрезал:

– Этот один пунктик увеличивает стоимость контракта на десять процентов.

– Возможно, я не спорю! – Олег на миг принял выжидательную позу. – Признаться, проценты я не высчитывал. Но, знаешь ли, инфляция в стране. Куда денешься от нее? – тон был таким, будто он извинялся за инфляцию.

Слушая их перепалку, Ольга уловила, в чем суть дополнительного пункта в контракте. А ухватив смысл, озадачилась, думая, как быть в новых обстоятельствах. По лицам партнеров видела, что ни один из них не собирается уступать. А женское чутье подсказывало, что взаимное упрямство ни к чему не приведет, придется просто разойтись не солоно хлебавши. Между тем, не соглашаться с Фокиным не могла. Когда все условия уже согласованы тремя сторонами и определены рамки договора, односторонне вносить какие-либо изменения попросту непорядочно. С ее стороны сейчас было бы глупо вот так сразу соглашаться с новыми требованиями Суприна. Получалось, что покупатели даже обсуждать их не были готовы. Казалось, выхода из положения не находилось. Открытое раздражение гуляло по лицу Бориса. Он снова стал ходить по залу вдоль стола, не глядя на Ольгу, точно ее тут не существовало. Было очевидно, что он не воспринимал ее серьезно. Одаривал своим пренебрежением. Похоже, он вообще не воспринимал женщин, как достойных участниц в делах. На самом деле, так и было. Женщинам Фокин не оставлял места в бизнесе, он лишь использовал их, когда требовали интересы дела, да и то в узко определенных рамках. Никогда прежде Ольга не вникала в тонкости какого-либо бизнеса. Живя с Глебом, она, в общем-то, поверхностно интересовалась его делами. Потому сейчас глубоко внутри сожалела об этом. Ведь как было бы проще ориентироваться теперь. Однако ее природная сообразительность вдруг стала подсказывать, как можно попробовать спасти положение. Неожиданно для Фокина и Суприна, Ольга осмелилась прервать их и вступить в разговор. Лица партнеров нехотя повернулись на ее голос. Обезоруживающе улыбнувшись, она каждому с упреком посмотрела в глаза, точно осудила за то, что они, как два барана на узеньком мостике уперлись лоб в лоб рогами, мягко произнесла: