Валерий Пушной - Концы узла

– Молчи, гусеница! – прикрикнул он, но, видя, что больше ему сказать нечего, засопел, широко раскрывая большой рот, и ничего не произнося. Только нервно подергивал руками, раздувал ноздри короткого носа, прятал блеклые зрачки под опущенными веками.

Сегодня он сделал много ошибок. И еще одну ошибку девушка отметила, когда он подвез ее на «Волге» к самому дому, где она проживала. Это было неосторожно. Она поморщилась, но смолчала. Лишний раз тыкать его носом могло быть накладно для нее.

Высадив подружку, Козырь глянул по окнам серой пятиэтажки и газанул, когда девица скрылась за крашеной в синий тон дверью подъезда. Погнал авто по улицам дальше отсюда. Бросил машину в каком-то дворе, а сам на перекладных вернулся назад, где последнее время скрывался у подружки. Он был опустошен. Но признавать себя виновным не хотел. Козырь в душе никогда ни в чем не винил себя. Он считал, что самобичевание достойно дураков. Себя к оным не относил. Он убеждал себя, что своей цели он все равно добьется. Хотя подружка, встретив его, неожиданно заронила в нем сомнение. Она вдруг ни с того ни с сего спросила:

– Ты уверен, что Корозов остался жив?

Оторопев, Козырь тупо уставился на нее. Не хватало еще, чтобы тот погиб! Ему Корозов нужен был живым. Конечно он живой! Ведь они-то живы! А там, черт его знает! Выяснять было некогда. Хорошо хоть так все для них закончилось. Отделались легким испугом. А ведь могло быть хуже. Сгореть заживо или угодить в полицию. От этих мыслей холодком обдавало тело. Но больше холодом пронизали мысли о Хичкове. Худшее ждало впереди. И, как знать, может быть, было б лучше сейчас, если бы Корозов не выжил после этой аварии. Козырь продолжал тупо смотреть на подружку. До него отчетливо начинало доходить, что сейчас он очутился на острие ножа Вадима. Второй провал тот не простит.

Что касается Корозова, то «Скорая» примчала его сразу на операционный стол. Была большая потеря крови. Хирургу пришлось потрудиться над его ранами. Закончив, он снял с себя маску, вытер лицо от пота, сказал:

– Выживет. Все будет нормально. Хотя уже ненормально, что он так часто попадает на операционный стол. Вижу еще свежие швы от прежней операции.

Для водителя и охранника-опера тоже все закончилось удачно. Оба чуть раньше так же попали на операционный стол и выжили.

Придя в себя после операции, Глеб стал восстанавливать в памяти события. Окидывая плавающим нечетким взглядом небольшую полутемную палату с горящим светильником на столе, он срывающимся слабым голосом попросил у сидевшей возле его кровати дремавшей медсестры:

– Телефон. Дайте телефон.

Но та даже не повела ухом в ответ на его просьбу. Только кивнула, а про себя с радостью отметила, что больной пришел в сознание. Он, между тем, настойчиво преодолевая слабость, напрягая голосовые связки, снова попросил:

– Мне нужен телефон.

Только после этого медсестра одними глазами улыбнулась, поднялась со стула, поправила маску на лице и колпак на голове, сказала тихим тонким голосом:

– Не волнуйтесь. Вы только не волнуйтесь. Вам нельзя разговаривать. У вас была тяжелая операция. Всем, кому следует, уже сообщили о вас. Так что звонить никуда не надо. К вам сейчас все равно никого не пустят. Успокойтесь. Кроме того, сейчас на улице ночь, люди давно спят, и не стоит их тревожить. Будет утро, будет видно.

Глянув в темное окно, Глеб вздохнул и прикрыл глаза. Веки отяжелели и сами собой сомкнулись. Мгновенно он забылся глубоким и крепким сном. Медсестра неслышно вышла из палаты.

Поздним вечером, свернувшись калачиком, Ольга переместилась на диван в кабинете Глеба. Но только села и прижалась затылком к спинке, как раздался звонок ее телефона. Он показался ей очень громким и тревожным. Вздрогнув, она соскочила с дивана, бросилась к столу. Номер был незнакомым. С надсадой в голосе, Ольга взволнованно выпалила:

– Говорите.

– Это из больницы, – раздался в ответ женский голос. – Вы Ольга Корозова?

– Да, – выдохнула она.

– Вашему мужу сделали операцию после автомобильной аварии, – сказал голос. – Все хорошо. Сейчас он спит.

– Операцию? После аварии? – повторила Ольга. – Я сейчас приеду! – воскликнула, заметавшись по кабинету. – В какую больницу?

– Никуда сейчас ехать не надо! – остановил ее женский голос. – К нему сейчас нельзя. Вас не пропустят. Приезжайте утром.

– Утром? Но почему утром? Почему утром? – пролепетала Ольга.