Валерий Пушной - Концы узла

Рука Козыря поднимается выше и упирает ствол в висок Корозову:

– Что, козел, не ждал? Думал, забыли про тебя? Нет, козлик. Ждали, когда тебя поставят на ноги. Зачем ты нам подстреленный? Да и я пришел в норму! – нервно проговорил он, приподнимая левую руку и причмокивая губами. – Вылезай! И не дури, не моргну – прихлопну, как твоих кобельков!

Сжавшись, Ольга, наконец, стала полной мерой впитывать в себя ужас происходящего, скулы ее свело, она ойкнула. Козырь повел глазами с блеклыми зрачками в ее сторону:

– Заткнись, гусеница! А то и тебя заодно подгребу! – бросил, морщась брезгливо.

– Рот закрой! – резко посоветовал Корозов, напружинивая мускулистое тело и застегивая пуговицы пиджака.

– Ты мне? – взвился Козырь, нервно дергая рукой, отчего ствол пистолета задрожал и стал долбить висок Глебу. – Да я ее сейчас у тебя на глазах порешу, если еще хоть слово вякнешь! Вылезай! – концы губ опустились вниз, ноздри короткого носа раздулись.

Обстановка накалилась. Так до предела натягивается струна. Еще миг и вот-вот лопнет. Палец Козыря на спусковом крючке в любую секунду мог завершить перепалку. Глеб почувствовал это. И, сдерживая себя, выговорил:

– Ладно, выхожу.

– Так-то лучше! – раздалось в ответ.

Найдя рукой ладонь жены, Глеб пожал ее, успокаивая этим движением, и начал медленно вылезать из авто. У него в этот миг не было страха перед Козырем. Если б с ним сейчас не было Ольги, он наверняка повел бы себя иначе. Но теперь старался отвести удар от жены. Взгляд упал на распростертые тела водителя и охранника-опера у «Жигулей», в голову пришло, что, к сожалению, усилия Акламина не помогли. Да и сам он опять попал, как кур в ощип, не взял с собой всю охрану, которую прикрепил к нему начальник охраны, понадеялся на опера. Напрасно. Сколько раз уже попадал впросак. И вот опять – на те же грабли. И, похоже, не случайно. Видимо, последнее время его отслеживали. И так, что ни он, ни охрана этого не заметили. Стало быть, никакого затишья не было.

Втиснувшись на переднее пассажирское сиденье «Жигулей», Корозов окинул взглядом девушку за рулем. Невольно отметил, что лицо у нее словно деревянное, с одним равнодушным выражением, без эмоций, с избытком макияжа. Ощутил, как сзади, в затылок ему уперся ствол Козыря.

Сдергивая машину с места, девушка резко сдала назад, затем, круто вывернув, дала газу, и быстро потерялась в потоке машин, оставив у светофора два тела и автомобиль Корозова. С явным удовольствием, Козырь давил стволом ему в затылок. После неудачного покушения, когда сам оказался в руках Хичкова на волосок от смерти, сейчас он попер напролом. Или пан или пропал. Выбора не было. Действовать так, чтобы наверняка. Ведь второй осечки Вадим не простит. И, кажется, все получилось. Да, Глеб не ошибался, когда предположил, что его отслеживали. Козырь старался, ибо на кону была собственная жизнь. Максимум осторожности, терпения и упорства. Сам выбрал себе в подручные свою подружку, хорошо знал ее таланты и уверен был в ней на все сто. К тому же, девушка всегда меньше вызывает подозрений. И во время слежки, и в первый момент столкновения. В результате сработало.

Дрожа всем телом, Ольга, оставшись одна в машине, проводила напряженным взглядом тарахтящие «Жигули». Потом дрожащими руками нашла дамскую сумочку и торопливо зашарила в ней в поисках своего телефона. Выхватила. Лихорадочно забегала пальцами по дисплею, в поисках номера Исая. Наконец, наткнулась. Запинаясь, сбивчиво, глотая слова, сообщила ему о происшествии. Потом так же торопливо позвонила Акламину. А сзади уже начали останавливаться машины, выскакивать водители и пассажиры, с тротуара спешили прохожие. Уже кто-то щупал пульс у водителя и охранника-опера, кто-то звонил в «Скорую помощь». Толпа любопытных множилась. Кто-то распахнул ее дверь, спрашивая, все ли живы?

Растерянно она вылезла из машины. Поежилась, прохладный осенний ветер продувал теплую кофту. Ее окружили разные лица. Негреющее осеннее солнце слабо пробивалось сквозь облака. И все было ужасно, просто невыносимо плохо. Как будто видела страшный сон и никак не могла проснуться. Но ведь это не сон, это не сон. Горло перехлестнуло, спазмы душили, невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она застонала. Кто-то поддержал ее под руки. Лица, лица, лица. Они смотрели с любопытством и настороженностью. Вот женское лицо появилось и исчезло, вот мужское мелькнуло слева направо, вот другое мужское качнулось справа налево. Вот чей-то рот выпустил в воздух звонкое восклицание: