Василий Воронков - Страх звёзд

– Привыкли уже. Зато скорость наша птичка набирает быстро и идёт так, что иные бакарийские крейсеры позавидуют.

– Позавидуют! Тут живые мёртвым позавидуют!

Джамиль провёл ладонью по лысине, намокший пластырь окончательно слез, налипнув ему на пальцы, и он уставился на него, как на кусок отмершей кожи.

– Вы отдыхайте, – сказал Томаш. – Нам сейчас предстоит самая скучная и спокойная часть полёта. Я бы вам предложил хорошенько выспаться. Хотите дам успокоительных?

– Нет, нет! – Джамиль испуганно задёргал головой. – Я против таких вещей, и у меня к тому же много дел, очень много дел.

– Как скажете. – Томаш достал бутылку тинктуры и плеснул немного в стакан.

– Скажите, – медленно проговорил Джамиль, – а при торможении такого, как сейчас, не будет, не будет всех этих взрывов и тряски?

– А как ещё нам тормозить-то? Мы развернёмся и начнём выстреливать гильзы, чтобы гасить скорость. Других вариантов нет, топлива в реактивном движке лишь на посадку.

– Илахи! – Джамиль схватился за голову. – За что мне всё это?

В отсек зашёл Насир – с уставшим, осунувшимся лицом, но задорным блеском в глазах.

– Чего у вас тут за междусобойчик?

– Объясняю идааму, как мы тормозить будем. – Томаш пригубил тинктуру, чистый неразбавленный напиток приятно обжёг горло. – А то он под впечатлением.

– Да все мы тут под впечатлением! – Насир уселся с краю стола и закинул ногу на ногу, едва не доставая носком до противоположной стены. – Чего стоишь? – подмигнул он Томашу. – Наливай давай!

– Я, пожалуй, пойду, я, пожалуй, действительно немного прилягу, а то я уже немного, – Джамиль осторожно потрогал пунцовую шишку на затылке, – притомился.

– Конечно, идите, идаам, – сказал Томаш.

Джамиль проворно вылез из-за стола и шмыгнул в коридор.

– Какой странный маленький карниш! – Насир поморщил нос, как будто рубка чем-то провоняла. – Он мне даже начинает нравиться! Всё-то у него не карам икраам.

– А ты себе напоминай, что он тут не просто так с нами летает. Сразу нравиться перестанет.

Томаш протянул Насиру наполненный стакан, и тот осушил его залпом.

– Хмар кус! – Насир закашлялся, прикрыв ладонью рот. – Предупреждать надо! Чистоганом же не пью я, елдыш тебя!

– А ты аккуратненько так, маленькими глоточками!

– Иди ты к херзац матерах! Учить ещё он меня будет!

Насир отодвинул от себя пустой стакан.

– Мы его снова видели, – сказал он.

– Кого?

– Призрака этого. Вернее, его след. Мин альвада, свежий совсем. Вплотную идём.

– Догнали значит?

– Лада считает, что уже и обогнали. Видно, ускорялся он долго, но скорость не так набрал, как корыто наше. Неторопливый кораблик такой.

– Ага, – сказал Томаш, – или специально не торопится.

– Елдыш его! Что это вообще может быть? Следит за нами шармута твоя? Одного карниша у нас на борту ей мало?

– А может, это команда номер два, – Томаш отпил из стакана. Острая и пряная тинктура приятно пощипывала язык. – План «бэ», так сказать. Или мы – это план «бэ».

* * *

Когда Томаш зашёл в рубку, Лада как раз сдирала с виска кадол —устройство для подключения к вирту. Она поморщилась, несколько раз моргнула, как спросонья, и бросила кадол на приборную панель. Кадол выглядел как чёрный пузырь на липкой присоске и всегда напоминал Томашу инопланетного паразита, высасывающего мозги.

– Что-нибудь интересное? – спросил Томаш.

– Да не особо.

Вирт Лада ненавидела почти так же сильно, как и Бакар, однако это был самый эффективный способ анализировать данные с сенсоров у идущего на крейсерской скорости корабля.

– Если не считать невидимки, то вокруг спокойно. Появилось несколько объектов на разном удалении без теплового следа, комп на них пожаловался, пришлось проверять. Но это, похоже…

– Обломки? – догадался Томаш.

– Да. Ближайший на расстоянии почти в шесть миллионов миль, а наш коридор чистый, не обманула тебя твоя Айша.

– Ни одного корабля не видно?

– Нет. Может, конечно, они теперь все невидимками стали, но что-то я сомневаюсь. Патрулей тоже нет. Ничего живого.

Лада посмотрела бледным уставшим взглядом на голограмму «Припадка», которая покачивалась из стороны в сторону, как при космическом шторме

– Такое ощущение, что мы по кладбищу идём, – сказала она.

– Я, признаться, надеялся… – проговорил Томаш.

– На что? На то, что до Орея никому дела нет, о войне никто не помышляет, а по всему сектору кораблики радостно летают и огоньками перемигиваются?