Дмитрий Гвоздовский - Дело №2

В угоду слов продажной воли
Он за глазами не следил,
Изменник падшего застолья
Неприметно уходил.
Но вопросов не задали,
Без хозяина банкет.
Съезд властей для разговора —
Кого судить, на ком ответ?

Его тень кусты ломает,
Летит нетронутая гладь.
Поверх заборы обрамляет.
Зачем?
Нельзя растолковать.
Она потеряна из виду.
Стоит на подступах ступень.
Второпях, не шебурша,
Он в окна смотрит между тем.
Сверху надпись назидает.
Ее читает про себя.
И, немного дополняя,
Надменной нотой говоря,
Табличка вбита —
«Детский дом»,
Родной для каждого дитя.
Но злодей подобной воли
Разделял недобрый взгляд.

Неотесанную прихоть.
Он не мог угомонить.
И с тщеславием добавил:
«Только вы мне и нужны».
Погодя совсем недолго
Может, час, от силы два,
Что точно значит полтора.
Чтоб свет погас. Кто есть, уснет,
С расчетом верным
Шел вперед.

Отворил хромую дверь,
Скрип сопел с её петель.
Коридор,
Разбитый кафель,
Крошки стен его налёт.
Не оставили следов.
Миновал охрану быстро.
Хлороформ на тряпку лился.
Поднимался на этаж.
Два пролета второпях.
Спальня чья-то перед ним.
Тишина. Пора входить.
В комнате простор широкий,
В тридцать коек велика.
Выбор был его не бросок.
Тень покинула спеша.

Пушинку нес через заборы.
Детский волос на плечах.
Так похитил незнакомец
Из приюта детский плач.

Не впервой вершилось дело.
Крови много на руках.
Был внутри какой-то голод.
Он не мог не убивать.
Кто же был невзрачный гость?
Что за тень бросает в дрожь.
Не простой,
Не лист бумаги.
А фильдеперсовая вошь.
Его хором нам не представить.
Не подать к нему рукой.
Он славный мэр больших окраин.
Редко дружит с головой.

Высокие манеры.
Чаевые на обед.
Любезных слуг.
Наложниц масс.
Предпочтительный указ.
Ухожен вид аристократа.
Слово лестное приятно.
Покупал ценой бумаги.
Вера с правдой была в ней.
Звонкой силой королей.

Чисты улицы – порядок.
Дворник мел тогда, не спал,
Держа метлу в ночное время,
Людские взгляды презирал.
Болезнь души
На мудрость схожа.
В пожилых годах старик.
Забывал, где был, что видел,
Потому писал дневник.
Тетрадь и ручка неразлучны.
Карман потрепанных листов.
Держал рассудок и деянье
Ненавистных подлецов.

Работу тяжкую закончил.
Разговор вел по душам.
Как обычно сам себе
Говорил чего-то там.
Шум колес автомобиля.
Разъяренно тормозили.
Черный джип понизил скорость.
Вел дорогу, не руля.
В метрах ста навстречу ехал.
Старик панику поймал:
«Не люблю я богатеев
За нечистые дела.
Откуда едет бес ночной?
Нос совать не стоит мне.
Лучше спрячусь я за угол.
И поедет он к себе».

Но любопытство верх взяло.
Дед решил один разок
Посмотреть, каков росток
За забором здесь живет.
Подобной воли только раз
Старик предался осторожно,
Не жил богато отродясь,
Дел не видывал безбожных.
Кое-как держал преграду,
Скользил ладонью по металлу,
Оттолкнулся от пенька
Или крепкого сучка.
Потянулся взор поверх.
Незваный гость смотрел, кто есть.
Ход оставила машина.
Открыв солидную кабину,
Мужчина вышел и смотрел.
Ждал от ветра комплимент.

Но и он молчал угрюмо,
Дуя где-то вдалеке.
В тишине решил преступник,
Что один в своем дворе.
В руке темная поверхность,
Открывалась неизвестность,
Дверь багажника за ней.
Детский плач, но крик сильней:
«Помогите!
Кто-нибудь!
Пощадите…
Я прошу…»
И мычала что-то далее
Через тряпку негодяя.
Звуки быстро увядали.
Душегуб ее поднял.
В пакет черный обуял.
С походкой ровной налегке.
Нес сиротку на плече.
С ней к подвалу подходил.
Словно мусор захватил.
В пролет спустился и пропал.
Старик с тревогой наблюдал.