Наташа Эвс - Записки из бункера

Как-то мой путь проходил мимо стены, на которой висело зеркало. Я увидел напротив очень худого, изможденного парня без волос, с желтой кожей и впалыми как у мертвеца глазами. Он безразлично смотрел на меня, а я на него. Я бы не узнал себя, если бы охранник с сарказмом не намекнул на мой ступор перед зеркалом. Мой внешний вид приблизился к виду тех, кого я встречал за решетками. Надеюсь, с Лизой такого не происходит.

Однажды я очнулся от очередных процедур и, глядя на ржавый потолок, подумал, что не знаю какой сейчас месяц, осень еще или уже зима, что происходит в мире… Как все эти пытки переживает моя сестра? Я не видел ее, кажется, сто лет. Она такая мелкая, косточки тонкие, вся хрупкая, неужели у этих людей поднимутся руки, чтобы ее мучить. Но, несмотря на внешнюю слабость, у этой девчонки стальной характер, что может не понравиться властям этих стен. С самого нашего знакомства в детстве, мы с Лизой не расставались, и теперь без нее я чувствовал себя так, словно мне отрезали руку.

Из размышлений меня вырвал грохочущий звук замка на двери камеры. Вошел медик, за ним охранник. Теперь ко мне не входила толпа здоровых мужиков в униформе, потому что для того, в кого я превратился, и одного было много. Врач заставил меня раздеться, осмотрел мою кожу и собрался что-то спросить, как вдруг где-то в конце коридора раздались крики с приказом для всех медиков срочно прибыть в лабораторию. Мои гости второпях выскочили, захлопнув дверь камеры, и умчались на крики.

Я долго смотрел на выход, потому что привык к звуку замка, когда его закрывают, а сейчас щелчок был другим. Мысли вихрем понеслись вперед, и я направился к двери. Оказавшись у решеток, поглядел по сторонам коридора и тихонько надавил на ручку. Сердце мое замерло, когда дверь поддалась и отворилась. Я стоял и смотрел на пространство без прутьев и не знал, что мне делать. Было страшно. Словно выдрессированное животное, у которого есть установка: за ограду выходить нельзя. Наконец, решившись, я осторожно выглянул из камеры и шагнул вперед.

Сначала я передвигался, прислушиваясь ко всем звукам, но скоро привык и пошел смелее. От глотка внезапной свободы мое сердце отбивало бешеный ритм, я не верил сам себе.

За углом моего коридора располагался ряд камер, а стена напротив была сплошная. В одной из камер лежал худой бледный мужчина, впрочем, как и все здесь, который оживился, увидев меня без сопровождения. Пытаясь подняться, незнакомец еле слышно спросил:

– Ты один?

Я кивнул, озираясь по сторонам, и приблизился к решетке. Мужчине наконец удалось подняться, он подошел ко мне и прошептал:

– Беги отсюда, парень. Беги из этого ада. За всех нас, за тех, кто отсюда никогда уже не выйдет.

– Вы давно здесь? Знаете, что это за место? – спросил я.

– Давно, – мой собеседник тяжело сглотнул и покачал головой, – раз в десять дольше, чем ты здесь. Я видел, когда тебя привели.

– Я попал сюда с сестрой, но они обманули нас…

– Вы ехали на работу, – с горечью констатировал мужчина.

– Да. Вас тоже обманули?

– Сюда иначе не заманишь.

– Чем тут занимаются? Вы что-нибудь знаете об этом?

Мужчина печально закивал.

– Здесь проводят страшные опыты над людьми. Есть группа больных во главе с Вениамином Романовичем, для них ищут лекарства. Моя Олюшка отдала им себя…

Я стоял шокированный этой информацией и смотрел, как мой бедный собеседник сползает к полу, сотрясаясь от беззвучного плача. Его тонкие, костлявые пальцы со сломанными ногтями съезжали вниз по прутьям решетки.

– Это ваша жена? – прошептал я. – Она тоже была здесь?

– Да, – еле слышно ответил мужчина, вытирая слезы дрожащей рукой. – Моя Олюшка… Нас привезли сюда вместе. На работу. Она оказалась слабее. Теперь я один…

– Простите, – мне стало неловко, – я не хотел причинять вам боль.

– Если можешь – беги. Здесь только могила. Вот в той стороне можно выбраться из нашего корпуса, а там как повезет.

Я направился дальше по коридору. Мне хотелось найти Лизу, но как это сделать, я не знал. Здесь столько корпусов, столько лестниц, кабинетов, разве реально что-то найти.

Пробираясь вдоль стен, я поглядывал наверх, боясь увидеть глазки видеокамер. Такое часто показывали в фильмах, и мне не хотелось, чтобы побег обнаружился.

Вдруг на мое плечо опустилась рука, заставив меня вздрогнуть. Я застыл на секунду и оглянулся, увидев Ивана, парень вопросительно смотрел на меня. Выдохнув, я развернулся, пытаясь улыбаться и делать вид, что все хорошо. Ваня спросил, куда я иду, я ответил, что не могу найти Лизу, и мой друг согласился отвести меня к ней. По дороге, задавая наводящие вопросы, я раскрывал все больше подробностей. Иван, хоть и страдал синдромом Дауна, но в некоторых сферах был неожиданно умен, объясняя все по-детски, но с большой точностью. Он поведал мне, что в этих стенах проводятся клинические исследования новых лекарственных препаратов, потому что, как я понял, делать это на платной основе на добровольцах затратно и долго. Еще здесь тестируют запрещенные виды лекарств, исследуя онкологическую и психиатрическую стороны. И, как я уже узнал, существует группа больных, но богатых людей, под руководством дяди Вени, которая ищет новейшие препараты, способные вылечить или продлить жизнь членам этой группы. Испытания запрещенные и секретные, и проводятся они на биологических моделях – людях. Иногда, если модель подходит, из нее делают какие-то вытяжки для поддержания состояния членов преступного союза. Я спросил у Вани, попадал ли он на такие процедуры, он ответил, что не подходит им, потому что его ген сломан, его уже проверяли в детстве.