Сергей Волков - Чикатило. Явление зверя

– Шеин, ты чего там высматриваешь? – поинтересовался майор, мысленно радуясь, что клиент нервничает, а значит, его тактика оказалась верной.

– Ничего…

– Знаешь, зачем я пришел?

– Я не убивал никого. Пошутил просто, я говорил уже, – залопотал Шеин, все сильнее распаляясь с каждым словом. – У нас что, за шутки в тюрьму сажают? Сажают, да?!

Последний вопрос он буквально выкрикнул в лицо майора. Липягин спокойно отложил ручку, внимательно и сурово посмотрел на подозреваемого.

– Нет, гражданин Шеин. За шутки у нас не сажают. За шутки у нас расстреливают, – голос Липягина неожиданно сделался грозным. – Знаешь, пиздюк малолетний, как это происходит?

Шеин, напуганный внезапно произошедшей с только что спокойным мужчиной переменой, замотал головой.

– Сначала ты будешь сидеть в одиночке. Долго. Месяц. Два, три, четыре. И каждую ночь ждать, что за тобой придут, – голос Липягина снова сделался спокойным, но в нем теперь звучала угроза. – А потом… Потом, когда ты устанешь ждать и волосы твои станут седыми, как у старика, однажды откроется дверь. Там будут конвоиры и прокурор.

– З-зачем прокурор? – не понял Шеин.

– Он тебе скажет, что нужно написать новое прошение о помиловании взамен отклоненного. А на самом деле он должен будет подтвердить факт твоей смерти, Шеин, понял?

Шеин глядел на Липягина как кролик на удава и так же загипнотизированно, как кролик перед удавом, кивнул.

– Тебя выведут в коридор… Темный такой, только в конце будет гореть лампочка… И железная дверь сбоку… И конвойный прикажет тебе: «Вперед! Не оборачиваться!» И ты пойдешь… И когда ты дойдешь до конца и войдешь в комнату, в двери сбоку откроется окошечко… И – бах!

Липягин громко хлопнул ладонью по столу. Шеин лихорадочно дернулся, принялся нервно мять рубашку на груди.

– Я не хочу седым… – забормотал он дрожащими губами. – Я не хочу «бах»! Я… пожалуйста! Я домой хочу! Отпустите меня! – и вдруг заорал отчаянно, будто только сейчас поняв всю серьезность происходящего: – Суки, за что?! Я ничего не делал!

– Поздно, Шеин! – майор смотрел на подозреваемого спокойно, даже чуть ласково, с пониманием. – Теперь у тебя только один способ избежать смерти.

– Какой? – с надеждой выдохнул парень.

– Ты отказался от своих предыдущих показаний, так? Подпиши новый, уточняющий протокол – и пойдешь в камеру баиньки.

– Если подпишу, меня не расстреляют? – Шеин снова смотрел на майора словно завороженный.

– Если скажешь правду – как убивал, как тела прятал, – нет. В психушку поедешь. Лечиться. Там компот дают и телевизор смотреть можно, – ласково улыбнулся Липягин. – У нас за правду не расстреливают.

Овсянникова сделала последний выстрел, выщелкнула обойму, положила ее и пистолет на стол и отрапортовала:

– Старший лейтенант Овсянникова стрельбу закончила!

Инструктор наклонилась к зрительной трубе, на Ирину поглядела расстроенно:

– Ира, что с тобой сегодня? Ты же наша гордость, чемпионка области – а три последних «в молоко»?

– Рука дрогнула, – легко передернула плечами Ирина. – Кира Васильевна, давайте я завтра перестреляю?

– Оно тебе надо? На троечку-то ты все равно сдала. Иди, Ириша, отдыхай. Зачтено.

Девушка направилась к двери. Витвицкий поспешно сделал последний выстрел и тоже обернулся.

– Я все.

– Ох, товарищ капитан… – покачала головой инструктор. – Это вы маме в три годика кричали: «Мама, я все!» А тут есть форма доклада об окончании стрельбы. Ладно, кладите пистолет, идите сюда.

Витвицкий подошел к инструктору. Та разглядывала его мишень. Оторвавшись от зрительной трубы, поглядела на капитана с удивлением и даже уважением.

– Ну вот! Можете же, когда захотите, – радостно сказала она. – Три десятки в конце! У вас, возможно, талант стрелка, товарищ капитан. Советую больше практиковаться. Норматив вы сдали. Всего доброго.

– Талант стрелка? – пораженно пробормотал Виталий, и тут его осенило. Он посмотрел вслед Ирине, но Овсянникова уже вышла из тира.

Актовый зал УВД был полон. И немудрено, сюда собрали офицеров милиции со всей области. В первом ряду сидела московская группа и люди из отдела Ковалева. Сам начальник ростовского УГРО стоял перед залом на трибуне, доводя до личного состава ориентировку:

– …Особо обращать внимание на лиц с нетипичным, подозрительным поведением. Особенно, товарищи, если рядом дети. Дети – наша группа риска, за ними следить с усиленным вниманием. Сейчас вы увидите примерное изображение преступника.