Мэри Кларк - Осколок моего сердца

— Значит, все дело было в его драгоценном самолюбии, — заключил Алекс.

— Вот именно, по крайней мере, так полагал я. Я опять привел его в комнату для допросов и на этот раз ясно дал ему понять, что мне известно, насколько он закомплексован. Каким отвергнутым он чувствовал себя тогда, потратив свой день рождения на попытки склеить девушку, до которой ему было далеко, как до луны. И которая ни во что его не ставила. Когда он понял, что я все знаю — что я вижу его насквозь, — он наконец признался и на сей раз сказал правду. Он называл ту девушку и ее друзей такими словами, которые нельзя повторить в приличном обществе, и сознался, что он зарезал Финна в приступе слепой ярости.

— И все только потому, что его отвергла женщина, — заметила Лори.

— К сожалению, такое бывает часто, слишком часто, — сказал Лео. — Когда начался суд, Гантер стал отрицать, что он вообще сделал это признание. Он заявил присяжным, что я сфабриковал его, сфабриковал до самого последнего слова, и повторил, что он никогда в глаза не видел этот нож и понятия не имеет, кто зарезал Лу Финна. И сказал, что, должно быть, это сделал кто-то из толпы.

— И ты в самом деле считаешь, что Гантер мог быть причастен к исчезновению Джонни? — спросила Лори.

— Он всегда руководствовался желанием все держать под контролем, — сказал Лео. — Тогда он хотел стать предприимчивым и пробивным финансовым гением, а теперь вживается в роль талантливого писателя, которого полиция ни за что, ни про что упекла за решетку. И угадайте, кого он выставляет в роли плохого парня, пытаясь уверить всех, что он ни в чем не виноват? — Лео взмахнул рукой. — Меня. Вероятно, Гантер надеялся, что я уже лежу в могиле или играю в стариковские игры где-нибудь на пляже, нисколько не интересуясь каким-то там давним делом. Но со мной у него вышел облом. Я стою на своем и упорно сражаюсь с его попытками уверить всех в том, что его посадили ни за что. Если я не скажу, что его признание было сфабриковано мной, окружной прокурор не согласится отменить вынесенный ему обвинительный приговор.

Лори закрыла глаза и попыталась представить себе, как Дэррен Гантер из своей тюремной камеры планирует похищение ребенка, чтобы получить возможность давить на полицейского, который преграждал ему путь к свободе. Она знала — Гантер хитер и обаятелен. У него налажены связи с людьми на воле, которые, возможно, готовы помогать ему, полагая, что таким образом они обеспечат торжество справедливости.

Но каким образом Гантер смог узнать, что ненавистный ему коп связан с ребенком, который родился через восемь лет после того, как он попал в тюрьму? И тут Лори вдруг вспомнила фотографию из статьи в журнале, которая теперь висела в рамке на стене ее кабинета в телестудии.

— Папа, после того, как ты в прошлом году вернулся на службу в полицейский департамент Нью-Йорка в подразделение антитеррора, журнал «Нью-Йорк мэгэзин» опубликовал очерк о тебе, — сказала она. — Автор очерка подробно остановился на том, как ты оставил службу, чтобы помогать мне растить Тимми после убийства Грега. Помнишь, как я переживала, когда журнал опубликовал фотографию нас троих, сделанную на матче с участием «Янкиз»?

Она, Тимми и Лео смотрели тот матч в качестве гостей, сидя в ложе мэра. Тогда Лори пыталась оградить Тимми от внимания публики, но, по-видимому, репортажный фотограф стадиона сфотографировал их троих и выложил снимок в базу данных изображений, доступную для прессы. И вместо того, чтобы использовать официальное фото Лео, которое было сделано полицейским департаментом Нью-Йорка и которое журналу предоставил он сам, редакторы почему-то предпочли поместить у себя старый семейный снимок, взятый из интернета.

Алекс сразу понял, к чему она клонит.

— Та фотография с бейсбольного матча была сделана два года назад.

А тогда Тимми выглядел примерно так, как сейчас выглядит Джонни, — подумала Лори.

— Прежде чем что-то предпринять, нам следует сообщить об этом Марси и Эндрю, — сказала Лори.

— Вероятно, они все еще в моем номере, — ответил Алекс. — Должно быть, они уже сообщили обо всем близнецам. Давайте пойдем к ним.

По тому, как машина замедлила скорость, и по многочисленным поворотам Джонни понял, что они съехали с шоссе. Солнечный свет в щелках сменился светом задних фонарей, значит, сейчас уже темно.

Еще один поворот, затем последовала тряска, как будто они ехали по камням или гравию. Потом машина остановилась.