Павел Давыденко - Ученица

Теперь она знала ответ.

Но… надежду давало то, что линия после разрыва продолжается. Так значит, ее жизнь не закончится здесь?

В тысячный раз подергав цепь, она вздохнула и присела на матрас, вбирая легкими спертый воздух. Приседания немного разогнали кровь по жилам, настроение слегка приподнялось.

Вроде бы опять усмехнулся кто-то в темноте.

Нет тут никого. Никого нет. Ты должна действовать сама.

Она пыталась убежать, само собой. Вырывалась, кусалась. Но всякий раз он либо бил ее так, что сознание упархивало, либо нагло смеялся ей в лицо, наслаждаясь беспомощностью жертвы. По идее, он должен был приходить чаще, и узница знала, что ему мешает. Ублюдок.

Потом таяли силы, нарастала апатия. А после появились шприцы.

Матрасы, прибитые к стенам, слегка вибрировали, будто сипло дышали. Несчастная прислушалась. Вибрации стихли.

Через несколько мгновений раздались шаги, следом звякнул металл. Перед уходом в прошлый раз он сказал, что девушка должна ему подарок ко Дню защитника Отечества.

Что ж, подарок готов.

Турка всегда поражался, как быстро пролетают две недели между праздником мужчин и праздником женщин. На календаре красовалось седьмое число, среда. Уроки сокращенные, завтра выходной — красота. Единственный минус — поздравление девчонок, учителей и праздничная суета. Впрочем, в ней Турка не очень-то участвовал. Деньги скинул, само собой, и отдалился.

Они собирались с отцом навестить маму, которой не удалось отпроситься домой на праздники. В больнице из персонала только дежурная медсестра, и лежать придется только из-за капельниц. Туберкулез даже в закрытой форме — штука опасная.

Мама расстроилась, но виду не подавала. Разочарованнее всех выглядел отец, а Турка лишь плечами пожал. Надоело, конечно, вдвоем с ним дома куковать, но раз не отпустили маму, то что поделать.

Он как-то отдаленно думал о том, что должен испытывать иные эмоции. Ведь это мама, самый близкий человек. И тут же думал совсем о другом.

На уроке истории Андрею Викторовичу положили на стол букет из трех дохловатых тюльпанов. Он поднял брови, интересуясь у сидевших на первой парте девчонок, а те удивились:

— Мы думали, это ваш! Думали, подарить кому-то там хотите.

За последними партами угорали со смеху хулиганы. Плотников исподтишка снимал происходящее на телефон, а Шуля выкрикнул:

— Это мы вас поздравить решили. С Восьмым мартом вас, Андрей Викторович.

Раздался дружный хохот. Смеялись и другие пацаны, а сам историк застыл возле стола, на первый взгляд безучастный к происходящему. Потом он знаками показал Муравью, сидевшему за последней партой, закрыть дверь. Тот послушался, однако, лицо его омрачилось тем, что не удалось остаться незамеченным. Впрочем, мало кто обратил на него внимание.

— Плотников! Убери телефон.

— С праздником! — выкрикнул Плотников, продолжая снимать. Андрей Викторович взял букет и пошел между рядов, банда заулюлюкала:

— Ооооооо-ооуууооо!

— Идет, идет!

Историк хлопнул по парте Плотникова букетом, тот хихикал и продолжал снимать, уворачивась от преподавателя, который пытался отобрать мобильник. Шуля что-то выкрикивал, в классе висел хохот. В конце концов, букет оказался под стулом, историк отобрал телефон у Плотникова и пошел на место. В этот момент Шуля поднял тюльпаны и швырнул их в спину преподавателю, а пока тот оборачивался, сел на свое место.

— Ну вы и конченные, — пробормотал историк. — Плотников! Букет подбери и выкинь в мусорку.

— Так… он же ваш, Андрей Викторович. Это вам подарили.

— Щас кто-то будет жрать эти тюльпаны. Кто-то из вас. Считаю до трех — раз!

— Да возьмите цветы, мы от всей души подарили! — издевался Шуля.

— ДВА!

— Что у вас тут происходит? — в кабинет заглянула остроносая математичка, с глубоко посаженными глазами. — Я вас спрашиваю, что тут творится?

В кабинете мигом повисла тишина. Марина Игоревна вела математику у десятых-одиннадцатых классов, и один ее вид заставлял учеников тушеваться. Высокая, угловатая, и что-то живое и страшное в глазах. Ходили слухи, что у нее муж — бывший зек, а сейчас занимается бизнесом. Неизвестно, каким конкретно.

— С праздником, Марина… — начал было Шуля, но тут же получил подзатыльник.

— Какого хрена вы орете каждый урок? Надоели уже! Ты такой смелый, да? Быстро встал и поднял цветы!

К удивлению многих, Шуля не стал препираться и спорить. Он отлип от стула, споткнулся о чей-то рюкзак и подобрал растрепанный букет, пряча глаза.