Кэролайн Куни - Притворись моей сестрой

Одна общая стена гостиной и столовой дома семьи Спринг была длинной и не имела окон. Вдоль нее в конце комнаты рядом с обеденным столом был диван. На стене над ним висело множество фотографий детей. На одной была изображена Дженни, и это фото разместили на пакете молока. На ней была смеющаяся девочка с ярко-рыжими волосами, завязанными в косички. На девочке было летнее платье из белого материала в черный горошек.

Дженни захотелось убежать куда глаза глядят, но в коридоре столпились члены семьи Спринг. На стульях в гостиной сидели полицейские. Девушке казалось, что она не понимает обращенных к ней слов, а собственный словарный запас стал настолько маленьким, что у нее не было возможности ответить. Голова кружилась, и казалось, она отвалится от плеч, как вылетает голова Барби, если туловище куклы сильно сдавить.

– Присаживайся, – сказал ей самый высокий и тучный полицейский. Он протянул в ее сторону руки открытыми ладонями вверх, наверное, чтобы показать, что не держит в них никакого оружия.

Дженни ужасно захотелось к маме, вырастившей ее. Но девушка находилась в Нью-Джерси, и по комнате ходила совершенно другая мать, которая постаралась обнадеживающе прикоснуться к дочери. Та увернулась от ее рук, но не могла отстраниться достаточно далеко, потому что пространство было небольшое.

Казалось, что весь мир сузился до размеров комнаты. Как в такой ситуации сохранить верность маме и папе из Коннектикута? Она ведь должна выполнять «семейные обещания». Что нужно полиции, и зачем они устроили допрос? Дженни не хотела знать о прошлом ничего нового, кроме того, что уже знала.

– Тебе совершенно нечего бояться, – сказал один из полицейских. – Мы просто хотим поговорить. От этого никто не пострадает.

– А мои родители знают об этом? Они это одобрили?

– Мы говорили с ними, – ответил полицейский, и стало понятно, что он про Джонсонов. – Они нормально отнеслись к информации об этой встрече.

«Да? С тех пор как вся эта каша заварилась, с моими родителями не происходит ничего нормального». Как можно верить человеку, который ей так откровенно врет?

– Я думаю, будет лучше, если вы выйдете в другую комнату, – вежливо сказал полицейский членам семьи. – Это непростой для всех разговор, и мне кажется, что он пройдет проще и легче без вашего присутствия.

– Я – ее отец, – ответил мистер Спринг. – И никуда не собираюсь выходить.

Дженни внимательно посмотрела на этого крупного и рыжебородого человека, который казался ей то отцом, то полным незнакомцем. Ее папа из Коннектикута в этой ситуации тоже остался бы в комнате.

– Хорошо, – разрешил полицейский.

Девушка положила руку на подлокотник дивана и села. За спиной оказалась одна из небольших и бесполезных подушечек, единственный смысл которых – сделать сидение на диване менее удобным. Дженни вынула из-под себя одну – маленькую из бархатного материала. Девушка держала ее на уровне груди, словно это был щит.

– Меня зовут мистер Моллисон, – представился полицейский. У нее было чувство, словно он уже несколько раз произносил свою фамилию. – Я – агент ФБР и занимался твоими поисками двенадцать лет назад. Это мистер Фабриоли из полиции штата, а это мистер Сайчек из полиции твоего города. Все мы сейчас расследуем совершенно другие дела и пришли, чтобы помочь с расследованием дела Джен Спринг.

«Я не Джен Спринг! Я перестала ей быть двенадцать лет назад!»

Джоди было ужасно жалко свою сестру.

Пальцы той теребили подушку, словно она их не контролировала, глаза бегали по комнате, пытаясь найти какое-нибудь безопасное место. Она стала совершенно по-другому говорить. С каждым предложением казалось, что она все больше превращается в ребенка, отматывая назад время, будто в конце разговора расскажет версию событий трехлетней девочки.

Мама Джоди пыталась сдержать слезы, которые не имели никакого отношения к похищению. Она плакала, потому что не могла обнять свою дочь, чтобы ее успокоить. Было ощущение, что Дженни вот-вот забьется под стол или диван.

Мистер Моллисон еще что-то говорил в течение пары минут, а потом пересел на диван рядом с девушкой. Он положил руку ей на плечо, чтобы та расслабилась и почувствовала себя в безопасности. Дженни разговаривала только с ним, никого из семьи Спринг не было рядом.

– Послушай, – произнес полицейский спокойным и размеренным тоном, словно никуда не торопился и у него был целый день в запасе. – Мы не хотим говорить о том, что, по нашему мнению, могло произойти, а только о том, что ты сама помнишь.