Дэвид Джексон - Игра начинается

– Постой-ка, – начал Мартин. Он сел, моментально протрезвев, словно спирт у него в крови вдруг разом выгорел. – Ты о чем вообще говоришь?

– О фотографии! Зачем ты засунул ее мне в книгу?

– В книгу?.. Прости, Колетт, но ты меня совсем запутала. Фотография Джереми лежала у тебя в книге?

– Да! И ты единственный, кто мог ее туда положить!

Мартин недоуменно нахмурился.

– На хрена мне класть фотографию Джереми тебе в книгу?

– Откуда мне знать! Не знаю даже, зачем ты вообще доставал ее из коробки.

Мартин привстал на колено, с каждым словом повышая голос:

– Я не лазил в твою гребаную коробку!

– Кто-то же лазил. Вчера вечером я нашла ее на полу. Ты уронил, наверное, и не заметил.

– Я уронил? А почему именно я? И что значит «нашла на полу»?

– Ровно то, что значит. Фотография лежала на полу.

– Где именно?

Колетт откинула одеяло, встала и, чеканя каждый шаг, подошла к комоду.

– Вот здесь!

– В этой щели? Там ты нашла фотографию?

– Да!

– И куда ты ее дела?

Из Колетт, казалось, выпустили весь воздух. Из обвинителя она вдруг стала обвиняемой и принялась оправдываться:

– Я… подняла ее. И положила в ящик.

Колетт замялась перед ответом, и Мартин, как умелый адвокат, сразу это заметил.

– Так, давай-ка еще раз с самого начала. Вчера вечером ты нашла фотографию, которая могла валяться там бог знает сколько времени, не первый месяц. И вместо того чтобы…

– Не бог знает сколько. Позавчера ее там не было.

– Уверена?

– Да. Я бы заметила.

Слабенькое доказательство. Колетт заметно проигрывала.

– Не факт, – сказал Мартин, еще сильнее подрывая ее позиции. – Но как бы там ни было, ты ее подняла. Что потом?

– Я же сказала. Положила в этот ящик.

– К белью?

– Да.

– Но почему? Почему просто не убрать ее в коробку?

Брогану тоже хотелось услышать ответ.

– Не знаю, ясно тебе? Вопрос в том, что вчера она лежала в ящике, а сегодня оказалась в книге, и сама перепрыгнуть туда никак не могла.

– Нет, не могла. Но…

– Что «но»?

– Может, ты просто забыла, куда ее засунула? И сразу положила в книжку? Согласись, ящик для белья – это как-то странно…

– Нет, Мартин, я убрала ее в ящик. Ты как раз вернулся из ванной и, кажется, видел. Поэтому решил на мне отыграться.

Колетт так сильно разволновалась, что на глазах выступили слезы.

– Кол, ты говоришь глупости.

– Нет, все так. Ты заметил, как я что-то прячу, посмотрел сегодня, что именно, увидел фотографию Джереми и решил меня проучить. Специально засунул ее туда, где я сразу найду.

– Что за…

– Хватит, Мартин. Не смешно! Будь там любая другая фотография, я бы тоже посмеялась. Но с этой… Ты же знал, как мне будет больно.

Она рыдала уже в открытую. Броган ошеломленно наблюдал за спектаклем. Мартин перелез через кровать и подошел к жене.

– Тихо, успокойся.

Он обнял ее. Колетт, вместо того чтобы вырваться, прильнула щекой к груди мужа, обильно смачивая ее слезами.

А потом сказала нечто такое, что Броган опешил и сперва решил, будто ему послышалось.

– Я ведь убила его, Мартин. Убила…

Что? Что она сказала? Она кого-то убила?

Мне тоже так послышалось.

Она что, не знает, что это наша работа?

– Тихо, – повторил Мартин. – Хватит. Ты не убивала Джереми. Он сам покончил с собой. Ты ведь знаешь.

– Это я его довела. Значит, я виновата.

Мартин слегка отстранился и обхватил лицо Колетт ладонями.

– Давай-ка все проясним. Во-первых, я никогда не стал бы так гадко над тобой шутить. Я знаю, как много значил для тебя Джереми, и не стал бы издеваться и вызывать мучительные воспоминания. Ты любила его, собиралась за него замуж, я все понимаю. И не ревную. Пожалуйста, поверь, что это не я вытащил фотографию из обувной коробки. Скорее всего, ты сама машинально положила ее в книгу.

Колетт всхлипнула пару раз, но все-таки закивала.

– Во-вторых, ты не виновата в смерти Джереми. У него была депрессия. Врачи ведь все тебе объяснили, так? Они сказали, что из этой бездны человека не вытащить никакими яркими впечатлениями. И Джереми тоже ни в чем не виноват. Он просто не сумел увидеть свет в конце темного тоннеля.

– Я знаю, – всхлипнула Колетт. – Сто раз себе говорила. Но почему он просто не пришел ко мне и не сказал, как ему плохо? Не попросил о помощи? Этого я понять никогда не смогу.

Мартин потер ее руки.

– Кто знает?.. Нам повезло, мы никогда не были на его месте… Может, рассудок в таких случаях просто отказывает и человек не способен мыслить рационально.