Марика Девич - Не Господь Бог [litres]

Офис Лены превращался по весне в садовый центр с рассадой, а к холодам – в приют. Людмила Исааковна вовсю пользовалась служебным положением, пристраивая котят и щенят в добрые руки. И, надо сказать, ей это частенько удавалось. Пациенты психолога, по большем части люди нелюбящие, нелюбимые и растерянные, нередко уходили с тёплым пушистым комочком за пазухой. Всё же с секретарём Лена не прогадала. Клиенты любили администратора, на её стойке частенько можно было заметить то коробочку конфет, то чай. В общем, обе женщины были вполне довольны друг другом. Что бы там ни ворчала Машка.

– Ну давай! Давай быстрей! – Машка потащила мать за руку к двери. Та опомнилась.

– А сама не можешь к отцу съездить?

– Так я от него!

Лена не поняла.

– Меня его очередная чика с лестницы чуть не спустила. Думала, я ей конкурентка! А папе не дозвониться! Поехали, на тебя его пассия не накинется.

– Чего это ты так уверена? – спросила Лена.

– Ну ты старая, мам.

Лена хотела было возмутиться. Но не стала.

– У меня пациент на подходе, Маш.

– Да мы мигом!

Они поспешно вышли, на ходу вызывая такси. Вошёл хмурый пожилой дядька, проводил взглядом.

– А вы куда?

Дочка ничего не дала сказать матери, чтоб та не вернулась на работу, вывернулась за неё.

– У нас там суицид, дело срочное! Но мы мигом!

Стояла глубокая осень. На Крестовском закрывались фонтаны. Белки устроили переполох, носились по ветвям красных клёнов и желтых лип, опережая налетающий ветер. Облака были похожи на рваную марлю, ватные горы скопились над Невой. Теплоходы, отправляясь от пристани, давали длинный гудок и уходили в размытый акварельный горизонт.

Всё это, конечно, было прекрасно. Но на задворках, где находился Ленин офис, свистел ветер вперемежку с колким дождем, и, как назло, не было ни одного такси. Вымерли.

Таксист, которого они с Машкой вызвали в приложении, запутался в переулках и в итоге просто пропал. Они замёрзли, Машка проклинала всех таксистов на свете и отчитывала безлошадную мать.

– Мам, вот когда ты машину купишь уже? Ну сколько можно? У тебя и права есть, давай!

– Маш, ну не сейчас же! Скоро морозы грянут, гололёд, а вот весной подумаем!

– У тебя каждый год одно и тоже!

К счастью, появилась маршрутка и они рванули к автобусной остановке.

В грязном салоне Машка с большей силой продолжила пилить мать.

– Вот и таскаемся из-за тебя по этим маршруткам вонючим!

– Чем тебе маршрутка не хороша? Вонючая, вах! А с матерью ты как разговариваешь вообще? – сделал замечание грузин, выдыхая в окошко дым папироски, однако дым всё равно летел в салон.

У Машки разговор был короткий:

– Хорош тут дымить на людей! Я пожалуюсь!

Маршрутчик выкинул бычок, но отомстил: затормозил на светофоре так, что мать с дочкой подскочили со своих мест до потолка. До конца пути ехали уже молча.

В приёмной пациент, как помидор, наливался возмущением. Ему было назначено на 15:00, а часы показывали 15:30. Пенсионеру спешить было некуда, но сам факт!

– Это как понимать вообще?

– А знаете, вы очень похожи на актера Джека Николсона, я так люблю его фильмы! Вы любите кино? – спросила Людмила Исааковна.

Помимо приюта и теплицы она использовала приёмную офиса Лены также в качестве приложения для знакомств.

«Николсон» хмуро посмотрел на часы.

– Чайку хотите? – предложила Людмила Исааковна. – А котёночка?

«Николсон» был явно не тот тип, кто подбирает котят. Но на чай милостиво согласился, бдительно уточнив:

– Бесплатно?

Дверь квартиры Мичурина открыла девица лет двадцати пяти в мужской рубашке на голое тело и посмотрела с возмущением на Машку.

– Опять ты? Ну и наглость!

Затем она заметила Лену, которая появилась из-за Машкиного плеча, и на миг зависла. Девушка отца что-то прикинула в своей голове.

– Эй, – крикнула она в квартиру, – ты с несовершеннолетней закрутил, что ли?

– Я совершеннолетняя вообще-то, – приврала семнадцатилетняя Маша.

Лена прервала этот спектакль. Её ждал пациент.

– Простите за вторжение. Это его дочь, а я мать его дочери. Не более.

Появился Мичурин, явно только что из душа, с мокрыми волосами и в наброшенном банном халате. Бывший Лены пребывал в великолепной физической форме: поджарист, подтянут. Ни малейшего намека на животик, так часто возникающий у мужчин его возраста. Он был постарше Лены лет на пять, но яркие зелёные глаза, тёмно-каштановые волосы с небольшой сединой и задорное мальчишеское выражение на лице делали его моложе своих лет.