Лесли Келли - Связать. Пытать. Убить. История BTK, маньяка в овечьей шкуре [litres]

Когда Дана Гауг впервые присоединился к отделу, он не во всем разделял отношение Ландвера как руководителя к собственным обязанностям. В других подразделениях начальство говорило Гаугу, что следует делать. Сначала Гауга озадачило, как мало Ландвер уделяет времени на разговор с ним. Работа нелегко давалась Гаугу, и он хотел быть уверенным, что никогда не обвинит в убийстве не того человека, не упустит настоящего преступника, не допустит того, чтобы убийца вышел на свободу из-за ошибки в расследовании. Но Ландвер почти не разговаривал с ним, если только Гауг не спрашивал его о чем-нибудь. Сначала Гауг думал о Ландвере как о сомнительном наставнике.

Это впечатление медленно менялось. На месте преступления Гауг наблюдал за тем, на что обращает внимание Ландвер, какие вопросы он задает – Гауг пытался постичь ход мыслей Ландвера и пришел к выводу, что многое вынес из этих наблюдений.

Сам Ландвер оценивал свои тренировки лаконично и жестко: «Единственное, чего я никому не могу передать, – это интеллект. У тебя либо хватает мозгов, чтобы работать в моем отделе, либо нет».

Все детективы обращали внимание на память Ландвера. Если другие люди должны были тщательно изучать дело, то Ландверу достаточно было взглянуть на отчет, чтобы вспомнить его во всех подробностях спустя годы.

Однажды Рельф вступил в оживленный спор с Ландвером по поводу одного пункта римско-католического учения: является ли Пепельная Среда церковным праздником? Рельф, изучавший католицизм, сказал «Да»; Ландвер, католик-отступник, сказал: «Нет, это не так».

Они изучили вопрос. Прав оказался Ландвер.

– Меня не беспокоит то, что ты понимаешь в криминалистике больше моего, – сказал Рельф. – Но меня бесит, что ты больше знаешь о церковных учениях.

Взгляды и даже юмор детективов в какой-то степени стали напоминать взгляды и юмор их начальника. Они подкалывали друг друга и Ландвера, иногда жестоко. Свободно ругались в непринужденной беседе – даже Рельф, который мог красноречиво говорить о своих религиозных убеждениях. У них была пластиковая крыса, которую они клали на стол детектива, который должен был расследовать очередное убийство. Они продолжали традицию розыгрышей со времен Дотсона, когда иногда звонили спящему коллеге и говорили «у нас тройное убийство», просто чтобы разбудить его.

Они сплотились. Стресс от такой работы был бы невыносим для большинства людей, но всякий раз, когда детектив падал духом, кто-нибудь рядом делал остроумное замечание и поднимал настроение. Со временем они поняли, что Ландвер использовал юмор с расчетом. До Рельфа вдруг дошло, что, изучая отчеты, Ландвер может говорить забавные вещи, которые тем не менее иногда могут задеть. Ландвер вкладывал критику в юмор. Теперь Рельф внимательнее слушал, когда Ландвер смешил его.

Не все смешные вещи, сказанные Ландвером, были смешными намеренно. Однажды Гауг, Снайдер и Ландвер расследовали убийство проститутки из Уичито. Убийца выбросил тело в округе Харви, недалеко от Ньютона. Гауг и Снайдер вошли в комнату для допросов полицейского управления Ньютона, чтобы поговорить с подозреваемым. Они не могли взять с собой пистолеты, поэтому передали их Ландверу, который вышел наружу. Ландвер, тоже при оружии, засунул их пистолеты за пояс.

Гауг и Снайдер допросили подозреваемого, затем отдельно допросили его жену. Их истории не совпадали. Гауг и Снайдер отправились к Ландверу и взволнованно рассказали ему об этом. Ландвер был в восторге: дело сдвинулось с мертвой точки.

Детектив из Ньютона завернул за угол и увидел, как Ландвер с тремя пистолетами за поясом энергично потирает щеки и кричит: «Боже, как я люблю эту работу!» Детектив посчитал Ландвера чокнутым.

Работа эта подходила не всем. Снайдер ушел в 1997 году, променяв ужасы расследования убийств на зловещую задачу отлова наркоторговцев.

Келли Отис пришел в отдел по расследованию убийств в 1997 году, после того как по собственному желанию сдал экзамен на детектива. В один прекрасный день напряжение, связанное с расследованием особо сложного дела, довело нового следователя до точки кипения, и он вошел в кабинет Ландвера, чтобы выпустить пар. Он боялся, что на грядущем судебном заседании от него и мокрого места не оставят. В отчаянии он пнул ногой диван.

– Нет, нет, нет, – убийственно спокойным тоном ответил Ландвер. – Просто следуй цепочке доказательств, и пусть дело говорит само за себя. Никогда не беспокойся ни о чем другом.