Лесли Келли - Связать. Пытать. Убить. История BTK, маньяка в овечьей шкуре [litres]

Шерил Джеймс и другие быстро выписывали имена, адреса, номера телефонов и описания отношений, включая родственников, друзей, коллег и другие связи Рейдера – стопки бумаг росли на глазах.

Ландвер рассказал детективам то, что уже рассказал О’Коннору и остальным. Он хотел получить ДНК одного из родственников Рейдера, не сообщая об этом Рейдеру или членам его семьи, и посмотреть, была ли семейная ДНК близка к таковой у BTK. Это распоряжение не стало неожиданностью для детективов. Ландвер использовал эту технику и раньше, с другими преступлениями, другими мужчинами и другими семьями.

Джеймс установил по записям, что у Рейдера есть дочь по имени Керри. Ландвер сказал, что они могут разыскать ее врачей, достать ее медицинские документы и получить данные с ее старого мазка на папиллому без ее ведома.

Поиск по базе данных показал, что Керри Рейдер училась в Университете штата Канзас в Манхэттене, в двух с половиной часах езды к северо-востоку от Уичито. Рэй Лундин окончил тот же университет и когда-то служил офицером правоохранительных органов в округе Райли, где расположен Манхэттен. В одном из адресов Керри он узнал студенческое общежитие. Лундин подумал, что она могла пройти обследование в студенческом медицинском центре. Он должен отправиться туда.

Ландвер попытался немного поспать этой ночью, несмотря на волнение, которое ему еще предстоит испытать. Ему нужно было составить масштабный план ареста, но ему также необходимо было в последний раз предстать перед камерами, чтобы усыпить бдительность BTK.

План Ландвера получить ДНК дочери вызвал еще одну бурную дискуссию в окружной прокуратуре.

О’Коннор был за то, чтобы позволить копам получить ДНК тайно, но Фулстон, его босс, потребовала узнать, не нарушает ли это права Керри Рейдер на частную жизнь. Насколько было известно, молодая женщина не сделала ничего плохого. Даже если тайное взятие ее ДНК было законным, сказала Фулстон, тем не менее это было вмешательство в частную жизнь Керри, что могло поставить ее в неловкое положение.

– А разве нет другого способа получить ДНК, в том числе от самого Рейдера? – спросила Фулстон.

– Не самый лучший способ, – ответил О’Коннор. – То, что мы видим по телевизору… в реальной жизни так не бывает.

– Не вешай мне лапшу на уши, Кевин, – сказала она. – Можем ли мы оправдать это юридически? Объясни мне, почему мы должны это сделать. А потом объясни, почему мы делать этого не должны.

– Мы пытаемся поймать того, кто убивал людей, – сказал О’Коннор. – А учитывая улики и обстоятельства, я бы не стал беспокоиться о том, что кто-то подаст в суд за нарушение неприкосновенности частной жизни. Позже Фулстон встретилась с Ландвером и оперативной группой и согласилась позволить им сделать это. Но ей было жаль Керри Рейдер и хотелось, чтобы был другой выход.

17 февраля в десять часов Ландвер вошел в зал заседаний на пятом этаже мэрии и провел очередную пресс-конференцию. Как обычно, он сохранял отстраненный деловой тон, и его лицо ничего не выражало. Он снова обращался непосредственно к BTK:

– Отдел поведенческого анализа ФБР подтвердил, что два письма были подлинными сообщениями от BTK, – начал он. – Подлинность письма, которое было брошено в ящик на углу 2-й и Канзас-стрит в октябре 2004 года, была удостоверена.

Это сообщение содержало информацию о BTK, которая впоследствии была обнародована 30 ноября 2004 года. ФБР может подтвердить, что это сообщение BTK, но не может подтвердить точность информации, которую он написал о себе в письме.

– Другое сообщение, которое, как подтвердило ФБР, пришло от BTK, – это пакет, обнаруженный в декабре жителем Уичито в Мердок-парке. В пакете были водительские права Нэнси Фокс, которые BTK забрал с места преступления.

Последние послания от BTK включали несколько ювелирных изделий. В конверте с почтовыми марками, оставленном на севере Сенека-стрит, лежали драгоценности… как и в посылке, полученной вчера KSAS-Fox 24. Содержимое посылки, которая пришла вчера на KSAS-Fox 24, было отправлено в ФБР.

– Сейчас мы выясняем, принадлежали или нет эти драгоценности нашим жертвам.

Ландвер оторвался от печатного текста и обратился к камерам более дружелюбным тоном, как будто разговаривал с другом.

– Я уже говорил… что расследование по делу BTK – это самый сложный процесс, над которым я когда-либо работал, и что с BTK было бы очень интересно поговорить. Я все еще утверждаю, что это самый трудный случай в нашей практике, но я очень доволен диалогом, который продолжается через эти письма.