Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

— Нужно вызвать полицию, — сказала доктор.

— Что? — удивился Брент. — Разве кто-то причинил ей вред?

— Нет. Конечно нет. Это несчастный случай. Но мы обязаны сообщить о нем.

Это был несчастный случай. Не надо быть сыщиком, чтобы выяснить этот факт. Экономка пылесосила. Пылесос, похожая на игрушку красная штуковина, так и остался там, наверху лестницы, застрял между балясин. Видимо, ее нога запуталась в проводе. Мэри споткнулась и покатилась по ступенькам вниз. В доме никого больше не было. Двери заперты. Какое еще объяснение можно предложить?

От мыслей о случившемся неделю назад Эмилию Редвинг отвлек шум за дверью. В комнату вошел ее муж. Она достала из кастрюли яйца и аккуратно выложила на две фарфоровые подставки. Женщина с облегчением увидела, что супруг оделся для похорон. Она почти не сомневалась, что он забудет. Артур облачился в темный выходной костюм, но без галстука — галстуков он никогда не носил. На рубашке было несколько пятен краски, но этого следовало ожидать. Артур и краска были неразделимы.

— Ты встала рано, — заметил он.

— Прости, дорогой. Я тебя разбудила?

— Нет, не то чтобы. Но я слышал, как ты спускалась. Не спалось?

— Видимо, задумалась о похоронах.

— Хороший день для них. Надеюсь, проклятый викарий не станет затягивать. С этими святошами-проповедниками вечно так. Они без ума от звука собственного голоса.

Артур взял чайную ложку и расколол скорлупу первого яйца.

Хрусть!

Эмилии вспомнился разговор, состоявшийся у нее с Мэри Блэкистон буквально за пару дней до того, как Брент вызвал ее в усадьбу. Доктор Редвинг кое-что узнала. Дело было важное, и она собиралась найти Артура и попросить у него совета, как вдруг, словно по наущению некоего злого духа, появилась экономка. И Эмилия рассказала все ей, а не мужу. Каким-то образом, одним хлопотливым днем, из лечебницы исчезла некая склянка. Попав не в те руки, ее содержимое могло причинить много вреда, и было ясно, что кто-то намеренно взял сосуд. Как тут следовало поступить? Сообщать в полицию доктору не хотелось, потому как это неизбежно означало расписаться в собственной глупости и безответственности. Каким образом аптека могла остаться без присмотра? Почему шкафчик не был заперт? Почему она обнаружила пропажу только сейчас?

— Не переживайте, доктор Редвинг, — ответила Мэри. — Дайте мне денек-другой дней. Говоря по существу, есть у меня пара идей...

Вот что она тогда сказала. И выражение ее лица было не то чтобы лукавым, но каким-то самодовольным, как если бы она уже все знала и просто ждала, когда у нее спросят совета по этому делу.

И вот теперь Мэри мертва.

Разумеется, это несчастный случай. У Мэри Блэкистон не было времени переговорить с кем-либо насчет пропавшего яда, а если бы и было, злоумышленники не успели бы расправиться с ней. Она споткнулась и упала с лестницы, только и всего.

Но, глядя, как ее супруг окунает корочку тоста в яйцо, Эмилия Редвинг была вынуждена сама себе признаться: она в самом деле сильно обеспокоена.

— С какой стати нам идти на похороны? Мы ведь почти не знали эту женщину!

Джонни Уайтхед возился с верхней пуговицей рубашки, но, сколько ни старался, никак не мог попасть в прорезь. Причина попросту заключалась в том, что ворот не сходился у него на шее. Ощущение создавалось такое, будто вся его одежда недавно подсела. Пиджаки, которые он носил годами, стали вдруг жать в плечах, а уж про брюки и говорить нечего! Джонни сдался и уселся за стол. Его жена Джемма поставила перед ним тарелку. Она приготовила настоящий английский завтрак: два яйца, бекон, сосиска и пожаренный кусочками помидор — все как ему нравилось.

— Там все будут, — сказала Джемма.

— Но это не означает, что там должны быть мы.

— Если не придем, пойдут разговоры. К тому же это для бизнеса хорошо. Теперь, когда она умерла, ее сын Роберт будет, вероятно, освобождать дом от вещей, а мало ли что попадется.

— Наверняка куча хлама. — Вооружившись ножом и вилкой, Джонни принялся за еду. — Но ты права, милая. Думаю, не повредит, если мы там помелькаем.

Торговых заведений в Саксби-на-Эйвоне было очень мало. Собственно говоря, там имелся один универсальный магазин, в котором продавалось почти все на все случаи жизни, от тряпки и ведра до порошка для заварного крема и джема шести различных сортов. Казалось почти чудом, что все это множество товаров способно разместиться на таком крошечном пространстве. С тыльной его стороны располагалась мясная лавка мистера Тернстоуна, с отдельным входом и свисающими ленточками, чтобы отпугивать мух. По вторникам приезжал фургончик с рыбой. А вот за чем-нибудь экзотическим, вроде оливкового масла или средиземноморских приправ, которые Элизабет Дэвид упоминает в своих кулинарных книгах, приходилось ездить в Бат. На другой стороне улицы располагался так называемый магазин «Дженерал электрик», но покупатели заглядывали туда крайне редко, разве что за запасной лампочкой или пробкой-предохранителем. Большинство выставленных на витрине товаров запылились и выглядели устаревшими. Были тут еще книжная лавка и кафе, работавшие только в летний сезон. Рядом с площадью, перед пожарной частью, располагался гараж, предлагавший широкий ассортимент запчастей, но среди них не нашлось бы ни одной, в которой на самом деле нуждались бы потребители. Такой была здешняя торговля, и она существовала в неизменном виде насколько хватало памяти.