Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

— Итак?

— Вам известно, зачем мы здесь, мистер Блэкистон, — произнес Пюнд. — Почему бы вам не рассказать свою историю. Начните с самого начала. Не упускайте ничего.

Блэкистон кивнул. Разлил чай по чашкам и начал говорить.

Ему было пятьдесят восемь. Он жил в Кардиффе с тех самых пор, как двадцать лет назад уехал из Саксби-на-Эйвоне. Здесь у него оставались родственники: дядя, владевший магазином электрики — неподалеку, на Истерн-роуд. Дядя уже умер, но оставил ему в наследство магазинчик. Доходов от торговли хватало на жизнь, по крайней мере на такую, какую он вел. Он был одинок, тут Фрейзер не ошибся.

— Формально я с Мэри так и не развелся, — сказал Мэтью. — Даже не знаю почему. После того, что случилось с Томом, у нас с ней не было шансов остаться вместе. Но в то же время никто из нас не собирался создавать новую семью, так зачем было разводиться? Ей не нравилось иметь дело с адвокатами и все такое. Полагаю, это дает мне право называться ее вдовцом.

— Вы никогда не виделись с ней после ухода? — спросил Пюнд.

— Мы не теряли связи. Переписывались, я звонил ей время от времени: узнать насчет Роберта и осведомиться, не нужно ли ей чего. Но она от всего отказывалась и ни о чем меня не просила.

Пюнд извлек пачку сигарет «Собрание». Для него нехарактерно было курить во время работы, но в последнее время сыщик был сам не свой, и со времени приступа в лечебнице доктора Редвинг Фрейзер отчаянно за него беспокоился. Пюнд наотрез отказывался обсуждать свое здоровье. А в машине по пути в Кардифф и вовсе почти не разговаривал.

— Давайте вернемся ко времени вашего с Мэри знакомства, — предложил Пюнд. — Расскажите о том, как вы жили в Шеппардс-Фарм.

— Ферма принадлежала отцу, — сказал Блэкистон. — Он унаследовал ее от своего отца, — ферма испокон веков была собственностью нашей семьи. Я потомственный фермер, но никогда не питал истинного расположения к крестьянскому труду. Отец называл меня черной овцой — забавно, ведь именно ими мы и владели: две сотни акров и отара овец. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю отца. Я был единственным его сыном, а дело его продолжать не хотел. В школе я всегда выказывал способности к математике, имел склонность к наукам. У меня была идея поехать в Америку, стать инженером и строить ракеты. Смешно: я двадцать лет проработал механиком и ни разу не выезжал из Уэльса. Но с мальчишками ведь всегда так. Ты лелеешь мечты, но, если тебе не повезет, ничего из них не выходит. Однако я не жалуюсь. Мы с Мэри жили вполне счастливо. Начать с того, что даже Мэри была довольна.

— При каких обстоятельствах вы познакомились с будущей женой? — спросил Пюнд.

— Она жила в Тоубери, милях в пяти от нас. Наши матери вместе ходили в школу. Как-то раз в воскресенье Мэри пожаловала к нам с родителями на обед, вот так мы и встретились. Мэри тогда было двадцать, и она была настоящей красавицей. Я влюбился в нее с первого взгляда, а через год мы поженились.

— Позвольте поинтересоваться: как отнеслись к ней ваши родители?

— Они хорошо ее приняли. Надо сказать, было время, когда все шло просто замечательно. У нас родились два сына: сначала Роберт, потом Том. Они росли на земле, и я как наяву вижу : вот они возвращаются из школы, играют, помогают моему отцу. Думаю, мы были счастливы там как никогда потом. Но долго это не продлилось. Отец был по уши в долгах. А от меня помощи не было. Я нашел работу в аэропорту Уайтчерч, это в полутора часах отсюда, под Бристолем. Это было в конце тридцатых. Я выполнял рутинную работу, обслуживая самолеты Гражданской воздушной гвардии, и видел множество молодых пилотов, прибывающих на обучение. Я знал, что надвигается война, но в таком месте, как Саксби-на-Эйвоне, легко позабыть про это. Мэри выполняла разную работу в деревне и в окрестностях. Наши дороги уже разошлись. Вот почему она обвиняла меня в случившемся. И возможно, была права.

— Расскажите о ваших детях, — попросил Пюнд.

— Я любил этих мальчиков. Поверьте, не проходит и дня, чтобы я не вспоминал о том, что произошло. — Мэтью поперхнулся последними словами, и ему потребовалось какое-то время, чтобы оправиться. — Не знаю, как могло все пойти наперекосяк, мистер Пюнд. Честное слово, не знаю. Я не стану утверждать, что все было идеально, пока мы жили в

Шеппардс-Фарм, но нам было весело. Это были еще те маленькие сорванцы: всегда дрались, ссорились. Но с мальчишками ведь всегда так?

Блэкистон посмотрел на Пюнда, как бы ожидая подтверждения. А когда его не последовало, продолжил: