Крис Уитакер - Мы начинаем в конце

Тут Дачесс поцеловала Томаса. Для обоих это было впервые. Из ощущений Дачесс успела отметить только холод Томасовых губ и носа, что ткнулся ей в щеку. Томас опешил, смутился, на поцелуй не ответил. Дачесс отпрянула от него, села боком, уставилась на пруд и бросила:

— Заткнись.

— Я же ничего не сказал.

— Ты собирался.

Некоторое время они вдыхали морозный туман.

— Хэл говорил, надо дойти до исходной точки и отматывать обратно.

— А мы сейчас где?

— Вряд ли это имеет значение.

— Где бы мы ни находились, хорошо бы там немножко побыть.

Они еще посидели, держась за руки. Встали, пошли к дому. Прайсовский двор казался склепом, в котором упокоилась весна. В доме остались чемодан и младший брат — а больше ничего у Дачесс и не было. Вот свободна она или необратимо проклята — при таком-то минимуме багажа?

Томас Ноубл стряхнул снег с велосипедного сиденья.

— Как ты меня нашел? — спросила Дачесс, возвращая ему пальто.

— Мама спросила адрес у этой вашей Шелли.

— Ясно.

Он оседлал велосипед.

— Стой. Почему ты нагрянул среди ночи?

— С тобой хотел повидаться.

— Ну-ну, договаривай. Я тебя насквозь вижу.

— Я его ищу. Дарка этого. Каждый день после уроков еду на ранчо Рэдли и прочесываю участок леса.

— Вполне можешь наткнуться на труп.

— Сразу полегчало бы.

Томас, не крутя педали, покатил по подъездной аллее. Дачесс вышла вслед за ним на улицу. В очередной раз отметила ряды аккуратных почтовых ящиков с фамилиями, надписанными масляной краской: «Купер», «Льюис», «Нелсон». Робину нравилось вслух читать эти фамилии — он тогда живее воображал себя членом той или иной семьи.

— Томас Ноубл…

Он затормозил ботинком по снегу. Оглянулся.

Дачесс вскинула кулак.

Он повторил ее жест.

Робин не спал. Сидел на кровати, вжавшись в стену, закрыв голову ручонками, и плакал.

— Что случилось?

— Где ты была? — выговорил он между всхлипами.

— Томас Ноубл приезжал.

— Постель…

Только теперь Дачесс заметила, что простыня сбита в комок.

— Я обмочился, — жалобно протянул Робин. — Мне приснилось страшное. Про ту ночь. Я слышал кое-что — голоса.

Дачесс обняла его, зацеловала нежное темечко. Помогла Робину стащить трусишки с футболкой, отвела в ванную, выкупала. Одела в чистую пижамку, уложила в свою постель. Через некоторое время, убедившись, что Робин крепко спит, поднялась и стала снимать мокрое постельное белье.

Сон не шел, и Уок прокручивал в голове неоспоримые факты. Алиби Дикки Дарка сфабриковано. Милтон ездил к Дарку в «Поднебесные кедры»; они вдвоем могли отправиться на охоту. Ха! Пускай другие в это верят, а Уок еще пока в своем уме. Милтон пропал — Уок обошел его темный дом, убедился, что нет никого. Узнать о Милтоне неоткуда, он ведь в мотелях не останавливался, а разбивал палатку в дикой местности, где полная изоляция казалась естественной и потому терпимой — не то что в Кейп-Хейвене.

За час до рассвета Уок встал, оделся, выпил кофе и поехал в «Поднебесные кедры».

По ночам элитный поселок не охранялся. Уок оставил машину среди деревьев, что качали кронами под светлеющим небом, пересек шоссе и вошел в ворота.

Никаких признаков жизни в коттеджах. Уок шагал не таясь, определенно фиксируемый видеокамерами. Разумеется, наживал проблемы на свою высоко поднятую голову. Сказывался ли тут недостаток сна или особо жестокий тремор, а только Уоку было все равно.

Он обогнул дом, открыл калитку, очутился во дворе — и замер. Одна рама в задней двери была вынута с величайшей аккуратностью — остальные стекла не пострадали. Просовывая руку в отверстие, возясь с замком, Уок воображал тех двоих, что искали Дарка в Кейп-Хейвене.

Перемещаясь из кухни в гостиную, оттуда в холл, из холла на второй этаж, отмечая, что телевизор выключен, композиция из пластиковых фруктов не нарушена, кровати застелены, Уок думал: впечатление, будто идеальная семья уехала на часок, чтобы заинтересованные лица могли оценить упорядоченную прелесть загородной жизни.

Он заглянул под кровать, сдернул покрывало, свалил подушку на пол. И ему открылся предмет, неуместность которого в постели зрелого мужчины просто била в глаза. Это был свитерок — маленького размера, розовый, определенно принадлежавший девочке. Не взять ли его с собой, не предъявить ли Бойду? Уок отверг эту мысль, но внес пометку в блокнот.

И тут в комнату проник свет фар.

Уок пригнулся, шагнул к окну. Точно: внизу тарахтит двигатель. Уок рискнул выглянуть. Седан другой, а парочка прежняя — бородатый курит, опустив стекло, сам себя освещает сигаретой, сверлит дом глазами.