Марек Краевский - Чума в Бреслау

Там его он подвергся нападению и терроризму заключенного, который хотел унизить и поработить его. Мок убил нападавшего на глазах у охранника и другого сокамерника. К двум предыдущим обвинениям добавилось еще одно. И здесь, дорогие читатели, следует самое интересное.

Президент полиции Вильгельм Клейбёмер хочет любой ценой спасти репутацию полиции из Бреслау. Таким образом он заключает секретное соглашение с различными важными персонами в Министерстве юстиции и права, что Мок будет судим на тайном процессе в Кенигсберге. Было приказано, что подозреваемый будет доставлен туда строго секретным образом. О всей операции имели сведения лишь несколько особ, включая Отто Лангера, директор тюрьмы, в которой Мок был заключен, судья Эрнест Вайсиг, который получил письмо с приказом выдать заключенного, шеф криминальной полиции Генрих Мюльхауз, а также пишущий эти слова. Шесть дней назад, то есть 2 марта этого года, за Моком приехали три агента Президиума полиции в Кенигсберге. Все прошло в соответствии с чрезвычайной процедурой. Трое агентов забрали Мока в поезд, связывающий Бреслау-Кенигсберг, и вместе с подозреваемым заняли весь последний вагон.

Поезд отъехал вовремя.

На следующий день, то есть 3 марта, произошли три события, которые, несомненно, были сплетены причинным узлом. Утром обходчик с железнодорожного переезда в лесу под Бенау обнаружил стоящий на обочине пустой вагон третьего класса. Как оказалось, именно в этом вагоне ехал Мок с эскортом. Вагон, по-видимому, был отцеплен от остальной части состава, на что указывают следы на сцепке. В тот же день в Эльбинге ждал Мока и своих трех товарищей полицейский агент, который должен был всех отвезти автомобилем до Кенигсберга. Когда они не прибыли в назначенный срок, агент доложил об этом своим начальникам, которые, несомненно, немедленно телефонировали президенту полиции Клейбёмеру.

А вот третье событие. Днем того же дня некий обыватель из Бреслау сообщил, что в подвале на Флурштрассе лежат трое связанных мужчин. Тот обыватель не оказал им помощи, так как подозревал (учитывая их лысые головы), что эти мужчины сбежали из исправительного учреждения. На место происшествия прибыл полицейский патруль, и мужчины были доставлены в комиссариат, где их личности были быстро установлены. Оказалось, что это были три агента из Кенигсберга».

Доктор Тугендхат сделал паузу, отложил сигару на край пепельницы и глубоко задумался. У него не было готовых фраз резюме статьи. Должно там быть негодование на полицию, которая проводит тайные махинации, а в своих рядах терпит черных овец, должно быть еще объяснение, что он сам проявляет все, руководствуясь заботой о том, чтобы граждане в свободной республике имели доступ к любой информации, должно быть еще несколько других намеков в адрес разных людей. Однако он не мог написать этого, потому что ему помешал в этом настойчивый звонок в двери. Он вульгарно выругался. Ведь он велел своему помощнику проводить всех посетителей! Этот болван иногда не делает это успешно. И так было наверняка в тот момент!

Он подошел к двери кабинета и увидел человека, которого очень хорошо знал еще с гимназических лет. Со дня знакомства, с того момента, как они оказались в одной комнате в интернате, Тугендхат его ненавидел. Ненависть эта росла день ото дня с каждым пинком, ударом и мукой, но не была мятежной, разрушительной и насильственной, скорее скрытой, плачущей и парализующей. В начале следующего учебного года выяснилось, что их снова разместили в одной комнате. Тугендхат холодно решил, что теперь наступит момент окончательного урегулирования и что он убьет своего мучителя. И когда наступила ночь, а Тугендхат вытащил нож, чтобы вонзить его в грудь, тогда его преследователь протянул руку и заставил ее поцеловать. Тугендхат сделал это. Он просто не видел другого выхода. Когда спустя годы он сказал своей умной и интеллигентной жене, известной спортивной журналистке, что его мучает в кошмарах «паралич ненависти», она не поняла. Он не сказал жене всей правды. Приезжий, после совместных лет в интернате, стал кем-то очень важным и при этом знал о некоторых делах Тугендхата, о которых он сам предпочел бы забыть.

Он отступил назад, чтобы позволить визитеру войти. Тот подошел к машинке, выкрутил из него листок и внимательно его прочитал. Двое его людей встали у дверей.

— Вы вовсе не хотите публиковать эту статью, дорогой доктор, — тихо сказал прибывший, — ни сегодня, ни никогда…