Марек Краевский - Чума в Бреслау

Мюльхауз смотрел на Мока и теперь уже видел, что происходит в его мыслях. Надвахмистр вдруг стал мокрым. Его гладко причесанные волосы начали скручиваться от влаги, из-за повязки вытекла струйка пота, а лоб покрылся густыми каплями. Он снял пиджак и жилет и бросил их на спинку кресла. Он закатал рукава, лишенные запонок, и резко расстегнул жесткий воротник. Его уголки взлетели вверх и доходили до подбородка. Мюльхауз уже знал, что слова были похожи на меткие пули.

— Скажи что — нибудь, Мок, — попросил Мюльхауз, — дай мне убедительную причину, чтобы мне не пришлось отправлять тебя в наручниках в следственную тюрьму. Скажи что-нибудь, что позволит мне считать сегодняшний день кошмарным сном! Ну, я слушаю, Мок.

— Летом… — Мок все еще не контролировал свой пот. — Я не помню точно, когда это было… Да, да, я уже знаю… Это было в тот день, когда были найдены эти две девушки… Клара Мензель и Эмма Хадер. За день до этого я слишком много выпил… Напился до потери сознания. Очнулся я за Дойч Лисса, на лесной поляне. Кто-то раздел меня догола и оставил мне только старый балахон. Мои пальцы были вымазаны розовой краской. Как будто кто-то пытался меня подставить…

— Когда ты пришел ко мне на место преступления, как эксперт по идентификации проституток, — Мюльхауз выпустил длинную полосу дыма из своей спутанной бороды, — у тебя не было розовых пальцев…

— Я вымыл их растворителем.

— Когда?

— За несколько часов до этого.

— Когда ты был в борделе, да? — Мюльхауз постучал длинными ногтями по зеленой крышке стола. — У мадам Зимпель. Там тебя нашел мой человек, когда ты трахался как бык… Этот адрес дал ему Ильсхаймер. Любишь трахать шлюх, да, Мок? Если у них не было денег для тебя, ты брал натурой, да?

— Я люблю женщин. — Мок уже не потел, но весь запыхался. — Я люблю женщин, независимо от их профессии…

— И тебе нравится получать прибыль от блуда. — Мюльхауз отложил в сторону потухшую трубку. — Недавно ты запер всех сутенеров у нас внизу. И в жару пытал их в запертой камере. Они блевали, как коты. Не спрашивай, откуда я это знаю. Я все знаю, Мок. Один из сутенеров сказал, что вы хотели запугать их, потому что они не делились с тобой прибылью… Не спрашивай, откуда я это знаю! Молчи, Мок, а то я прикажу заковать! — крикнул Мюльхауз, видя, что допрашиваемый резко встает со кресла. — Сядь! Молчи и слушай! Малыш Максим Негш не хотел делить с тобой деньги. Ты хотел напугать его и изуродовать его девочек, потасканных шлюх Мензель и Хадер. Ты хотел вырвать у них зубы. Но все вышло из-под контроля. Ты был расстроен, с тяжелым похмельем… Был жаркий день, а все знают, что ты не любишь жару… Ты не выдержал… Одна стала тебе противиться. Ты задушил верещащую, непокорную шлюху! А вторая видела… Ну ты задушил вторую. Так было, Мок? Именно так было?

— А когда я вырвал им зубы? После смерти? И зачем, если я их уже убил? На память? — У Мока уже дрожала только одна нога, которая — упершись носком ботинка в пол — подпрыгивала теперь в быстром темпе.

— Ты меня об этом не спрашивай, мужик! — прошипел Мюльхауз, растягивая по-силезски последнее слово. — Это ты мне скажи!

— Меня подставили, понимаете? Кто-то летом, тогда в июне, напоил меня, снял отпечатки пальцев и отобрал у меня ремень! Он хотел, чтобы мои отпечатки были как можно более реальными, видимыми без всей этой дактилоскопической техники, поэтому он вымазал мне руку краской… Ведь ему не нужно было этого делать. Отпечатки были у него… На ремне… А потом он убил обеих девушек и оставил мои отпечатки на орудии убийства. Вчера на меня тоже напали, после того как я вышел из какой-то забегаловки…

— Из какой забегаловки?

— Забегаловка без вывески на Антониенштрассе. Когда я вышел отлить во двор, кто-то оглушил меня и подвез в участок (комиссариат), где находится при исполнении исключительно строгий службист, начальник участка Шульц. Этот кто-то украл мои документы, зная, что таким образом он заставит Шульца провести дактилоскопические идентификационные действия, как это профессионально называется. Кто мог знать столько об идентификации и об очень обязательном начальнике участка XII? Это, должно быть, какой-то бандит, который когда-то имел дело с Шульцем и со мной. Вероятно, он сидел в этом участке под арестом. Теперь он мстит мне за что-то, разве вы не понимаете? Все это нужно проверить. Я это проверю. Это, в конце концов, pro domo mea ! [40] Для моего дома ( лат. ).

— Сначала скажи мне, видел ли кто-нибудь эти твои пальцы, покрытые розовой краской. Может ли кто-нибудь подтвердить твой рассказ о них? Как ты попал из Дойч Лисса? Ты же был голым и пьяным!