Хейди Перкс - Три идеальные лгуньи

«Ты не понимаешь, Джейни, — сказал он ей как-то. — Я управлял этой компанией большую часть своей трудовой жизни, а теперь взгляни на меня!» — Он показал на свое лицо, покрытое шрамами и незажившими ожогами.

Джейни хотела сказать, что понимает, конечно, но прикусила язык. А что, по его мнению, переживала она все последние пять лет? Ходила по тому же самому кругу с момента, как они решили покинуть Лондон.

Гарри явно не понимал этого. Возможно, отчасти это ее вина — она же никогда ему не рассказывала. В итоге они настолько отдалились друг от друга, что Джейни посчитала, что больше нет смысла упоминать об этом.

Так что она просто продолжала имитировать, как стеснительный утопающий — яростно загребающий конечностями под поверхностью воды, но снаружи делающий вид, что все в порядке. В основном она старалась ради девочек, потому что им было тяжело, когда их отец в первые недели после пожара достиг самого дна депрессии и отказывался выходить из дома. Джейни изображала на лице веселую улыбку и неустанно повторяла им, что это вполне понятная и временная реакция. И все это время она отодвигала собственные чувства в сторону. Ими можно было заняться позже.

Но после того последнего разговора она дошла до точки, когда с кем-то необходимо поделиться. В конце концов она взяла телефон и позвонила Софи. «Я собиралась уйти от него! — призналась она в порыве откровения. — Только теперь не могу».

Софи выслушала Джейни, и когда под конец разговора та сказала: «Знаешь, я никогда не смогу простить себя», спросила: «За что?»

«Если бы не я, ты подала бы на Майлза в суд. Ему бы никогда не сошло с рук то, что он сделал с тобой».

Последовала пауза, и затем Софи сказала: «Нет. Я не уверена, что поступила бы так».

«Почему?»

«Я знаю, через что мне пришлось бы пройти, но ты тут ни при чем. Вообще. Если честно, я тогда сказала себе, что лучший способ справиться с этим — постараться забыть о случившемся».

Джейни мгновение помолчала, а затем ошеломленно спросила:

«И ты смогла забыть?»

«Нет, — просто ответила Софи. — Но теперь все кончено. Он мертв. И возвращаясь к вам с Гарри — ты никогда не должна чувствовать себя виноватой в том, какое решение принимаешь. Тебе нужно просто сделать правильный для себя выбор».

Только это было не так просто. Поскольку то, что было правильным для Джейни, могло оказаться неправильным для девочек. И вообще, несмотря даже на все это — как она могла?

«А что скажут люди?» — выкрикнула она в трубку.

Естественно, Софи сказала ей то, что сама Джейни сказала бы любой другой своей подруге: не имеет значения, что говорят другие; ее настоящие друзья будут рядом, несмотря ни на что. Но такие банальности не помогали.

Джейни продолжала смотреть, как Гарри бегает по замкнутому кругу, и слушать, как он рассуждает, что ему делать. А самое забавное она осознала сегодня утром, когда они сидели на кухне и смотрели, как девочки прыгают на батуте: он ни разу не спросил, чего хочет она.

На самом деле с тех пор, как родилась Элла, Джейни не могла вспомнить, когда муж интересовался ее желаниями. Всегда учитывались только интересы Гарри.

Наконец она повернулась к нему и сказала:

— Нам нужно поговорить.

Он оторвал взгляд от телефона, который снова подтащил к себе.

— Я не считаю, что была полностью честна с тобой, — продолжала она. Чашка, которую она все еще держала у рта, дрожала в ее руках, и в конце концов Джейни поставила ее на стол.

— Ну ладно, — сказал Гарри с опаской.

Джейни открыла рот, еще не до конца уверенная в том, что собирается сказать. Потому что до этого момента она не знала, что хочет снова поговорить о подробностях того дела — изнасилования Софи Майлзом Морганом.

К его чести, муж был готов слушать. И пока девочки играли на улице — еще примерно час, — Джейни сумела рассказать мужу все, что происходило в ее жизни за последние пять лет; с того момента, когда она впервые рассказала ему о Софи, и до того, когда поняла, что за ней следят.

Завершив наконец рассказ, она взяла свою чашку и отпила остывший чай, ожидая, когда муж заговорит. От ее внимания не ускользнули ни слезы, выступившие на его глазах, ни его ладонь, которая казалась чужой, когда он вытирал их кончиками пальцев. Он больше не носил обручального кольца. Он плакал и тогда тоже, через неделю после пожара, когда говорил ей, что ему невмоготу, но Джейни холодно смотрела на него, думая, что это, несомненно, наименьшая из их проблем.

— Почему ты мне раньше ничего этого не рассказывала? — спросил Гарри.