Анна Орехова - Стамбул. Подслушанное убии?ство

Айран был холодным, немного резковатым, отдаленно напоминал кефир.

— Мне нравится.

— Я рад. Если хочешь, можем попросить упаковать рыбу с собой и поужинаем позже. Когда придет аппетит.

Ника улыбнулась.

— Читаешь мои мысли.

Пока Кирилл общался с официантом, она достала телефон. Оказывается, пришло сообщение от Ильяса. Потягивая айран, Ника открыла ватсап.

«Эксперт шепнул, что есть результаты. Подтвердилось, что кровь принадлежит Сантос. Пытаюсь выяснить подробности».

Рука дрогнула, айран потек по подбородку на футболку.

— Черт!

Кирилл отвлекся от беседы с официантом.

— Что случилось?

Ника вытерла салфеткой подбородок. Пальцы и футболка были заляпаны айраном.

— Ильяс прислал сообщение. — Она протянула Кириллу телефон, взяла еще салфеток. — Я сейчас, надо привести себя в порядок.

Она направилась к туалетам. Знала же, что так будет. Знала! Но всё равно надеялась, вдруг это ошибка, вдруг она сама порезалась и не заметила, как кровь попала на кроссовки. Что теперь? Что будет делать инспектор?

Ника зашла в туалет, оперлась руками о раковину, посмотрела в зеркало — вид потерянный, глаза на мокром месте. Надо собраться, нельзя раскисать. У них ничего на нее нет: мотив притянут за уши, кровь — косвенная улика, то, что она была на нижней палубе, ничего не доказывает, а показания Манчини — всего лишь повод для беспокойства.

Любой адвокат разобьет обвинение в суде. Но неужели его всё-таки предъявят? Она открыла кран, смыла айран с футболки. Наконец вернулась злость. Знать бы, что за подонок ее подставляет!

Ника глубоко вдохнула. Всё будет хорошо, она не одна, рядом Кирилл и сегодня прилетает папа. Завтра утром они втроем сядут, всё еще раз обсудят и решат, что делать дальше. Главное — не раскисать.

Она вышла из туалета, направилась к их столику и застыла. С Кириллом беседовала девушка в сером платке. Помощница Мехмета! Та самая, что якобы плохо говорила по-английски. Рядом с ней стоял полицейский в форме. Девушка что-то спросила, Кирилл нахмурился и кивнул.

Ника отступила. Зачем они здесь? Пришли ее арестовывать? Или задать еще пару вопросов? Да какие, к черту, вопросы в восемь часов вечера! Ника посмотрела на боковой выход.

Что, если уйти? Ведь это не побег, пока ей не предъявили обвинение? Да, рано или поздно придется прийти в полицию, но через пять часов прилетает папа. Если ее и в самом деле хотят арестовать, пусть лучше он и Ильяс будут рядом. Ника стиснула кулаки. Бред, это какой-то бред. Почему вообще всё это происходит?!

Хотя вопрос «Почему?» тут неуместен, надо спрашивать «Кто?» Кто ее подставляет? Алиби не было у пятерых: Игоря, Светы, Катрин, Норы, Грассо. Кто-то из них? Или всё-таки Манчини?

Кирилл, папа, Ильяс — все в один голос твердят, что улик недостаточно. Но что, если всплывет что-то еще? Или уже всплыло? Что, если этот гад что-то подбросил, и именно поэтому явилась помощница Мехмета?

Ника направилась к боковому выходу, прячась в тени, чтобы с улицы ее не было видно. Манчини говорил, что прочитал сообщение и пошел курить. Он назвал четкое время. Вот что нужно проверить в первую очередь! По временным отметкам можно понять, говорит ли он правду.

Она вышла на улицу и свернула к площади Султанахмет. Пожалуй, у нее есть пара часов в запасе. Этого хватит, чтобы понять, ошибается Манчини или намеренно врет. Если второе, то она хотя бы будет знать, от кого ждать новых сюрпризов. Нужно смотреть не на время отправки сообщения, а на время, когда его прочитали. Почему она не подумала об этом раньше?

Вечерний Стамбул очень уж походил на вечерний Краснодар: прохожие высыпали на улицы, радуясь схлынувшей жаре и исчезнувшим пробкам; кафе и бары старались перещеголять друг друга громкой музыкой; мелкие торговцы предлагали мороженое, сладкую вату, кукурузу. Всеобщее веселье, бессонные ночи — таким и должен быть южный город. Вот только в подобной обстановке одиночество и отчаяние ощущаются еще острее.

Ника сидела на каменной скамейке поодаль от шума улиц, темные силуэты деревьев словно отгораживали от беззаботной жизни. Островок тишины: ни машин, ни трамваев, ни прохожих. Один единственный фонарь, и тот в стороне, а потому скамейка была настоящим укрытием — то, что нужно, если не хочешь попасться на глаза полиции.

Она наблюдала за шеренгой кафе у площади Султанахмет. Посетители и официанты сновали туда-сюда, на открытых террасах пили, ели, курили. Она не слышала музыку и разговоры, однако живо представляла, как люди смеются, подшучивают и делятся самым сокровенным.