Сергей Майдуков - В смертельной опасности

Помощнику не терпелось показать, какой он сообразительный и инициативный.

— Не болтай глупостей, — отмахнулся Бурего. — Сейчас лето. Бабы с голыми ногами ходят.

— Это так.

Помощник ухмыльнулся, сделавшись похожим на полного кретина, причем похотливого. Похоже, поднимать ему ставку было рановато.

— А если так, — медленно заговорил Бурего, — то хватит здесь умничать. Несите пленникам пожрать, а кто-нибудь пока пусть едет за колготками. Ничего страшного, если Верховский пока поиграется с ножиком. Мечтать не вредно. Потом мочите обоих, по очереди.

— Понял, — кивнул помощник.

— Я возле вертушки буду, — сказал Бурего. — Хочу освоить.

Речь шла о частном вертолете, приобретенном Леонидом на днях и стоящем на лужайке за домом. У парня так и не дошли руки до рычагов управления. А вот у Бурего они просто чесались.

Он уже ощущал себя владельцем и вертолета покойника, и «Порше», и многого другого. Может быть, даже особняк отойдет ему, когда хозяин оценит его старания.

Бурего с детства обожал технику. Причем, в отличие от других мальчишек, он никогда не стремился разобрать или сломать механизм, попавший в его распоряжение. Ему нравилось, как всё это работало. Он наслаждался, наблюдая за вертящимися колесами, ходящими шатунами, сцепляющимися шестеренками.

Оружие Бурего тоже любил, но не так сильно, как двигатели или приборы. Это был его конек. Его единственная настоящая страсть.

Спустившись по мраморным ступеням, он пошел через лужайку, с удовольствием ощущая упругость сочной травы под ногами.

Вечерело. На востоке протянулись оранжевые и желтые полосы, перемежаемые синими слоями облаков. Воздух еще не сделался по-настоящему прохладным, но зной спал. Трещали цикады. Пахло хвоей.

На ходу Бурего помахивал распечатанной инструкцией по управлению вертолетом.

Вблизи он не казался таким уж миниатюрным. Это был четырехместный патрульный «Кондор», окрашенный в различные оттенки зеленого, серого и коричневого. Лет пять назад его привезли из Соединенных Штатов на авиационную выставку, а там продали местной Федерации Малой Авиации. В контракте, подписанном с американцами, специально оговаривалось мирное применение винтокрылой машины. Но где теперь те контракты и те американцы?

Предыдущий владелец вернул вертолету его изначальное предназначение, оборудовав его боевой техникой. Леонид мечтал полетать на нем по окрестностям и пострелять из пулемета. Его мечта, как это часто бывает, не сбылась. Не было больше Леонида. Зато вертолет остался.

Бурего с удовольствием погладил гладкий пятнистый борт. Разумеется, двигатели не работали, но под металлом ощущалась огромная скрытая мощь.

В интернете такой вертолет стоил за девяносто пять тысяч долларов. Но это без вооружения, без спутниковой навигационной системы и дополнительного топливного бака, позволяющего увеличить дальность полета с трехсот до четырехсот километров. Со всеми этими прибамбасами стоимость приближалась к статридцатитысячной отметке.

— Ну что, полетаем? — тихо спросил Бурего у «Кондора».

Вертолет промолчал, но молчание его было одобрительным. Конечно же, он всегда был не прочь полетать. Таково было его предназначение.

Бурего обошел корпус, ведя по нему ладонью. Во время службы наемником он ни разу не совершил самостоятельных вылетов на настоящем боевом вертолете, но с интересом следил за действиями летчиков и рассчитывал, что сумеет без труда облетать заморскую малютку. Может быть, не на предельной скорости 280 километров в час, но с ветерком.

— Сейчас познакомимся с тобой поближе, — пробормотал он, переворачивая страницы инструкции.

Лицо его было мечтательным и умиротворенным.

— Может быть, не надо? — опасливо спросил Вадим.

— Чего ты боишься, глупый? — прошептала Ксюша, касаясь языком его жарко онемевшего уха. — Никто не придет.

— А вдруг?

— Не думай об этом. Мы быстро. Я так… так за тобой соскучилась.

Она уже стояла, расстегивая джинсы. Вадим, сидящий на полу, попробовал возразить:

— Перестань! Не время.

— Для любви всегда есть время, — деловито возразила Ксюша.

Она чуть было не сказала «для секса». Не то чтобы ей так уж сильно захотелось близости с бывшим супругом, но его следовало как можно крепче привязать к себе. Сейчас Ксюша могла рассчитывать только на него одного, а женский инстинкт подсказывал ей, что это можно сделать только одним способом. После того как Вадим увидел свою семью издали, он сделался мрачен и словно бы погрузился в себя. Нельзя было допускать этого. Тоска по Лилечке и родителям могла заставить его забыть, зачем он здесь.