Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

В этот момент Каролина почувствовала, что над ней кто-то стоит. Она подняла глаза. Кондукторша – невысокая, коренастая женщина – косилась на ее туфли на сиденье напротив.

– Простите. – Журналистка опустила ноги и предъявила проездной.

– Вы здесь не одна, – строго предупредила кондукторша и пошла дальше.

Каролина снова уставилась в мобильник. Набрала номер Эдди – молчание. Телефон либо отключен, либо…

Дома, за кухонным столом, Каролина стала искать Эдди по своим каналам. Как журналист, она располагала в этом плане определенными возможностями. Но все оказалось бесполезно. Она также позвонила в тюрьму насчет Гектора Гусмана, но там отказались отвечать на ее вопросы. Тогда Бергер набрала полицию.

– Гектор Гусман, – проговаривала она в трубку по слогам. – Гектор…

Безрезультатно. Женщина снова попробовала дозвониться до Бомана – тишина.

Каролина задумалась… Гектор арестован где-то за границей – так писал Эдди. Она набрала полицейский участок в Арланде, но и там отказались с ней разговаривать.

И это называется «открытое общество».

Эдди… Ну где же ты?

Она прозондировала социальные медиа, но и там никакого Эдди Бомана не обнаружилось. Впрочем, как журналист Бергер имела доступ к определенным компьютерным базам, где могла получить информацию о любом жителе этой страны. Она вошла на сервер. Эдди говорил, что не имеет ни семьи, ни друзей… Это походило на правду. Каролина нашла сведения о его умершем отце и о матери, которая жила в Сюндвалле. И никаких сестер и братьев.

Мать Эдди звали Сюзанна. Высохшая, прокуренная женщина, судя по нечеткому снимку. Хриплый голос в трубке только подтвердил эти предположения.

– В чем дело? – спросила эта дама.

– Вы – мама Эдди Бомана? – уточнила журналистка.

Сюзанна хмыкнула.

– Эдди – взрослый мужчина, а я живу своей жизнью. Ему давно не нужна мама.

Судя по свистящему звуку, она сделала хорошую затяжку.

– Когда вы говорили с ним последний раз? – поинтересовалась Бергер.

– А вы кто?

– Подруга.

Сюзанна замолчала, как будто ей требовалось время, чтобы понять это слово.

– Я не разговаривала с Эдди много лет. – Она прокашлялась. – И я не такая плохая мать, как вы, наверное, обо мне подумали.

С этими словами она положила трубку. Каролина откинулась на спинку стула. Отправила Эдди эсэмэс: «Позвони мне». А потом зашла в папку с мейлами, выбрала последний и написала то же самое в ответ на него. «Позвони мне».

Звуки доносились откуда-то издалека, но Эдди расслышал, что соседка играет Форе [26]. Красивая похоронная музыка. Он представил себе, как все это будет выглядеть. Людей, вероятно, придет немного – кое-кто из коллег, тех, с кем Боман здоровался в кофейной комнате. Приятели юности? Кто-нибудь из хулиганов? Возможно. Мать? Нет, только не она. Разве что родители тетки по отцовской линии…

У Эдди пересохло во рту. Теперь он дышал тяжело, шумно, не в силах сфокусировать зрение, и очертания предметов расплывались у него перед глазами. Боман пробормотал проклятье и уронил голову на грудь. Он знал, что этот сон – к смерти. Стоит немного расслабиться, и он никогда не проснется. А хорошо было бы вздремнуть ненадолго… Эдди выпучил глаза, старался не моргать. Но веки упали, и он почувствовал облегчение, как будто провалился во что-то мягкое и теплое. Сон окутал его, точно одеяло, отогнал боль и отчаяние, повлек за собой…

Боман знал, что больше не откроет глаза. Он сдался. Перед ним расстилалась одна-единственная дорога – в смерть. Но самым страшным было осознание, что по ту сторону ничего нет. В чем в чем, а в этом Эдди не сомневался.

Он всегда это знал. Как ни пытался лгать себе, что там его заждались исполненные любви друзья и родственники, что в момент смерти ему вдруг откроется смысл всей его жизни, идея абсолютной пустоты всегда перевешивала. Он умрет, и все кончится.

Жизненная сила вытекла из него вместе с кровью, но тело боролось, бунтовало, содрогалось в спазмах, чтобы хоть таким образом поддерживать в себе жизнь. Эдди расслабился и соскользнул в Ничто. Увидел молодых родителей. Они были рядом, но вне пределов досягаемости. Эдди кричал – они не слышали. И тогда он провалился еще глубже.

Здесь была только темнота. Теперь это навсегда – вечная ночь. Но Боман не хотел быть в ней один. Он позвал – никто не отозвался.

Черт…

В этот момент Эдди понял, что над ним кто-то стоит. Рикард Эгнелль. Молодой, такой, каким Боман когда-то забил его насмерть. Белый вихор, на губах счастливая улыбка. Правда, теперь он не выглядел таким несмышленым мальчишкой.