Дин Кунц - Исступление. Скорость

– Мистер Уайлс, здесь еще кто-нибудь живет?

– Никто. Только я. Живу один.

– Сейчас в доме кто-нибудь есть?

– Нет. Никого.

– Ни подруги, ни родственника?

– Никого. Нет даже собаки. Иногда я думаю о том, чтобы завести собаку, но на этом все и заканчивается.

Взгляд темных глаз Наполитино ничем не отличался от скальпеля.

– Сэр, если в доме какой-нибудь плохой человек…

– Нет там плохого человека, – заверил его Билли.

– Если кого-то из ваших близких держат сейчас на мушке, лучший для вас вариант – сказать мне об этом.

– Разумеется. Я это знаю. Кто не знает?

Билли мутило от жара, идущего от накаленного солнцем автомобиля. Он буквально чувствовал, как его лицо превращается в сплошной ожог. Но обоим сержантам горячий воздух не доставлял никаких неудобств.

– В состоянии стресса запуганные люди принимают неправильные решения, Билли, – поддержал коллегу Собецки.

– Господи Иисусе, я действительно показал себя полным идиотом, положив трубку после того, как набрал девятьсот одиннадцать, о чем и сказал Розалин.

– Что вы ей сказали? – спросил Наполитино.

Билли не сомневался, что в общих чертах они прекрасно знали, что он ей сказал. Сам он мог повторить разговор с Розалин слово в слово, но надеялся убедить копов, что слишком много выпил, чтобы точно помнить, каким образом попал в столь нелепое положение.

– Что бы я ей ни сказал, должно быть, это была глупость, раз уж она решила, что кто-то на меня давит. Принуждение. Это же надо. По-дурацки все вышло.

Он покачал головой, удивляясь собственной глупости, сухо рассмеялся, вновь покачал головой.

Сержанты молча наблюдали за ним.

– В доме никого нет, кроме меня. Никто сюда давно уже не приходил. Никого здесь нет, кроме меня. Я предпочитаю держаться особняком, такой уж я человек.

Он решил, что достаточно. И так слишком близко подошел к нервному лопотанию.

Если они знали о Барбаре, то знали о его образе жизни. Если не знали, Розалин наверняка ввела их в курс дела.

Он рискнул сказать им, что сюда давно уже никто не приходил. Правда это была или нет, он чувствовал, что должен указать: по образу жизни он – затворник.

Если кто-нибудь в соседских домах, расположенных ниже по склону, видел, как Ральф Коттл шел по подъездной дорожке или сидел на крыльце, а сержанты решили бы опросить соседей, – Билли поймали бы на лжи.

– Что случилось с вашим лбом? – спросил Наполитино.

До этого момента Билли и думать забыл о ранках от рыболовных крючков, но стоило сержанту задать вопрос, как во лбу запульсировала тупая боль.

– Разве это не повязка? – настаивал сержант Наполитино.

Хотя густые волосы Билли и падали на лоб, они не могли полностью скрыть марлевую салфетку и липкую ленту.

– Несчастный случай с циркулярной пилой, – ответил Билли, приятно удивившись, с какой легкостью нашелся с ответом.

– Похоже, что-то серьезное, – вставил сержант Собецки.

– Нет. Пустяки. В гараже у меня столярная мастерская. В доме все работы по дереву я делаю сам. Вчера вечером я там что-то мастерил, мне потребовалось распилить доску, а в ней попался сучок. Пила сучок размолотила, и несколько щепочек отскочили мне в лоб.

– Так можно потерять глаз, – обеспокоился Собецки.

– Я был в защитных очках. В столярной мастерской я всегда работаю в защитных очках.

– Вы съездили к врачу? – спросил Наполитино.

– Нет. Не было никакой необходимости. Занозы я вытащил пинцетом. Черт, повязка мне потребовалась только потому, что я причинил себе больше вреда, вытаскивая занозы пинцетом. Иной раз только загонял их глубже.

– Так можно занести инфекцию.

– Я промыл ранки спиртом, потом перекисью водорода, намазал неоспорином. Все будет нормально. Такое, знаете ли, случается.

Билли видел, что его объяснения их устроили. По его тону не чувствовалось, что кто-то каким-то образом вынуждает его так говорить, не чувствовалось, что он решает какую-то проблему жизни и смерти.

Солнце напоминало топку, жар, идущий от автомобиля, буквально поджаривал его, но он держался спокойно и уверенно. И когда допрос стал более агрессивным, не сразу уловил перемену.

– Мистер Уайлс, – спросил Наполитино, – а зачем вы звонили в справочную?

– Я – что?

– После того как вы ошибочно набрали девятьсот одиннадцать и положили трубку, вы позвонили в справочную, как и собирались?

– Нет, я с минуту сидел и думал, что же я наделал.

– Вы целую минуту сидели и думали о том, что случайно набрали номер девятьсот одиннадцать?