Дин Кунц - Исступление. Скорость

Ариэль по-прежнему сидела в сверкающей мантилье из осколков битого стекла. Она тоже смотрела в сторону Вехса, но лицо ее ничего не выражало. Руки ее кровоточили. При виде блестевшей крови сердце Кот екнуло, но уже в следующую минуту она поняла, что это были лишь неглубокие поверхностные царапины. Ничего серьезного. Специальное стекло не могло причинить смертельно опасных ранений, однако его осколки были достаточно острыми, чтобы проткнуть кожу.

Когда Кот снова перевела взгляд на Вехса, он уже стоял на четвереньках. До него было двести футов. Рядом лежало ружье.

Кот резко выжала педаль газа.

Фургон словно кто-то дернул за хвост; сзади раздалось громкое «бамс», и дом на колесах содрогнулся. Потом Кот услышала еще один металлический «бамс», пронзительный скрежет и лязг железа, но фургон продолжал набирать скорость.

Бросив взгляд в боковое зеркальце, Кот увидела снопы ярких искр, которые разбрасывала чиркающая об асфальт сталь.

По пятам за фургоном с громом и скрежетом следовала разбитая патрульная машина. Вернее, это Кот ее тащила.

Правое ухо Вехса было сильно расцарапано и кровоточило. Запах собственной крови показался ему похожим на запах январского ветра, что мчится высоко в горах над заснеженными склонами. Медный звон сразу в обоих ушах напомнил ему металлический вкус паука, которого он съел в доме Темплтонов, и Вехс позволил себе немного посмаковать это ощущение.

Встав на ноги и убедившись, что все кости целы, он подавил чувство тошноты, подступавшее к горлу с необычной для Вехса настойчивостью, и подобрал ружье. По всем признакам, оно нисколько не пострадало во время его головокружительного прыжка, и Вехс был искренне этому рад.

Дом на колесах мчался на него прямо через разделительную полосу, огромный и страшный, словно колесница Джаггернаута. До него было футов сто пятьдесят, но расстояние это таяло на глазах.

Вместо того чтобы соскочить с полотна дороги, юркнуть в лес и уйти от летящего на него чудовища, Вехс побежал ему навстречу, понемногу забирая вправо, что позволяло ему встать сбоку от машины, когда она помчится мимо. На бегу Вехс слегка прихрамывал, но не потому, что ушибся, а потому, что без каблука на правом ботинке бежать было не очень-то удобно.

Но даже на одном каблуке Вехс мог двигаться гораздо проворнее, чем массивный фургон, и женщина за рулем поняла, что не сумеет его задавить. Несомненно, она заметила и ружье в его руках, потому что повернула руль вправо, подальше от него, очевидно отказавшись от мести в пользу немедленного бегства.

Пытаться снести ей голову сквозь разбитое лобовое стекло или стрелять через окно не стоило; от этого намерения Вехс отказался сразу же, в том числе и потому, что способность Котай Шеперд быстро восстанавливать душевные и физические силы пугала его; кроме этого, он считал, что навряд ли сумеет ранить ее серьезно, ели она будет пролетать мимо со скоростью летающей тарелки в тире. Стрелять навскидку с места, от бедра, было гораздо легче, чем стоять и целиться, подняв ружье к плечу, к тому же стрельба навскидку была особенно хороша по невысоким мишеням.

Отдача первых трех выстрелов, сделанных со всей скоростью, на какую Вехс был способен с помповым ружьем, едва не бросила его на землю, но ему удалось пробить переднее колесо с водительской стороны.

В каких-нибудь шести футах от него фургон начало заносить. От простреленной покрышки отлетали длинные резиновые ленты, похожие на танцующих змей. Когда механическое чудище с ревом пронеслось мимо, Вехс развернулся и хладнокровно выпустил два оставшихся заряда в левую заднюю шину.

Вот теперь мисс Шеперд, «живая и невредимая», попала в настоящую беду.

Руль с такой силой рвался из рук, что, пытаясь его удержать, Кот обжигала кожу на ладонях.

Машинально она нажала на тормоз, что, очевидно, было совершенно недопустимо в данной ситуации, поскольку фургон стало заносить влево. Когда же она отпустила педаль, это тоже оказалось неправильным, так как фургон с силой повлекло вправо. Полицейская машина, которую она продолжала тащить за собой, резко толкала фургон в задний бампер, отчего он весь трясся, не переставая вихлять из стороны в сторону. Кот поняла, что сейчас они перевернутся.

Опьяненный изысканным запахом собственной крови и эротическим запахом пороха, шериф Вехс отшвырнул в сторону ружье с опустошенным магазином. С сияющими глазами он следил за тем, как правые колеса престарелого фургона медлительно, но неумолимо отрываются от асфальта и как разбрасывают искры голые диски, с которых сорвало всю резину. Обрывками камер и протекторов были засыпаны обе полосы шоссе. Стальные ободья врезались в асфальт с хрустом, напомнившим Вехсу фактуру крахмального кринолина с засохшей на нем кровью, а это в свою очередь заставило его подумать о вкусе, который приобрели губы одной молодой леди в тот самый момент, когда жизнь покинула ее трепещущее тело.