Сара Пекканен - Жена между нами

Джейсон, брат Мэгги.

– Ванесса? – декан факультета вложил мне в руку свернутый в цилиндр диплом, щелкнула вспышкой камера. Я сошла по ступеням, моргая от яркого света, и вернулась на свое место. До самого конца церемонии я чувствовала, как глаза Джейсона ввинчиваются мне в спину.

В самом конце я повернулась, чтобы еще раз на него взглянуть. Его уже не было.

Но я знала, что пытался сказать мне Джейсон. Он тоже отбывал срок, дожидаясь конца года. В университете он не мог подойти ко мне ближе чем на сто метров. Но никакие законы не ограничивают его передвижения за пределами кампуса.

Через несколько месяцев после выпускного Лесли отправила нескольким из нас электронное письмо со ссылкой на заметку в газете. Джейсона арестовали за вождение в пьяном виде. Мой поступок все еще порождал последствия, это был эффект домино. Но в тот момент я в недолгом приступе эгоизма ощутила облегчение: может быть, теперь Джейсон не сможет выехать из Флориды и найти меня.

Я так и не узнала, что с ним было дальше – посадили ли его или отправили на лечение, или, может быть, он отделался предупреждением, как и в прошлый раз. Но примерно год спустя увидела в метро худую фигуру и всплеск рыжих волос кого-то бегущего сквозь толпу, за мгновение до того, как закрылись двери моего вагона. Молодой человек был похож на него.

Я постаралась спрятаться за спинами людей, забившись вглубь вагона. Сказала себе, что телефон был оформлен на имя Сэм, что я так и не зарегистрировала свои водительские права в Нью-Йорке, что жила в съемной квартире и он не сможет отыскать никаких юридических следов.

Потом, через несколько дней после того, как мама, ничего мне не сказав, поместила в местной газете во Флориде объявление о нашей помолвке, где было указано мое имя, имя Ричарда и мой адрес, начались телефонные звонки. Ни единого слова, только дыхание, только извещение от Джейсона – он меня нашел. Напоминание на случай, если я забыла. Как будто я могла это забыть.

Мне по-прежнему снились кошмары о Мэгги, но теперь в них появился Джейсон – его лицо искажала ярость, его руки тянулись ко мне. Из-за него я никогда не слушала музыку в наушниках во время бега. Его лицо встало перед моими глазами в тот вечер, когда в нашем доме сработала сигнализация.

Я начала отслеживать все, что происходит вокруг меня. Я пыталась развить свой инстинкт распознавания взгляда, чтобы не стать добычей. Электрический разряд, проходящий по поверхности кожи, инстинктивное желание повернуть голову в поисках пары глаз – я полагалась на эти первые признаки преследования, чтобы обезопасить себя.

Мне никогда не приходило в голову, что могла быть и другая причина тому, что моя нервозность так сильно обострилась сразу после помолвки с Ричардом. Почему я маниакально проверяла замки, почему начала получать звонки с заблокированных номеров, почему так яростно оттолкнула своего нежного, чувственного жениха, когда он решил пощекотать меня после просмотра «Гражданина Кейна».

Симптомы страха бывает трудно отличить от сексуального возбуждения.

В конце концов, все это время я не снимала с глаз повязки.

В последний раз я выхожу из «Сакса», не глядя охраннику в глаза, когда он проверяет мою сумку, и иду к квартире Эммы. Я пытаюсь убедить себя, что это тоже в последний раз. Что после этого я оставлю ее в покое. Я начну новую страницу.

«И что же будет на этой странице?» – раздается шепот у меня в голове.

Передо мной идет рука об руку пара. Они переплели пальцы, шагают в едином ритме. Если бы у меня спросили о том, как обстоят между ними дела, я бы, не задумываясь, сказала, что они счастливы. Они влюблены. Хотя, конечно, эти два состояния не всегда совпадают.

Я размышляю о том, как способ восприятия вещей определил ход моей собственной жизни. Все эти годы, будучи замужем за Ричардом, я видела вещи такими, какими хотела их видеть, или мне нужно было, чтобы они казались такими. Может быть, влюбленность ставит фильтр на наше восприятие; наверное, так происходит со всеми.

В моем браке существовало три правды, три альтернативные и иногда противоречащие друг другу реальности. У Ричарда была своя правда. У меня – своя. И еще была независимая правда, которую обычно сложнее всего распознать. Наверное, так происходит в любых отношениях: нам кажется, что мы вступаем в двусторонний союз с другим человеком, тогда как на самом деле мы составляем треугольник, один угол которого закреплен за безмолвным, но всевидящим судьей, в ведении которого реальное положение дел.