Уолтер Кенни - Скрытые пружины

Мы ходили с Джозефом туда пару раз. Даже как-то отмечали там годовщину свадьбы. Значит, я могла её видеть?

Открываю файл с фотографиями. Вот юная Виктория в затемнённых очках с оправой в виде сердец, усыпанных стразами, позирует на фоне хромированного мотоцикла. Вот она держит в руках бокал с шапкой пивной пены, к которой тянется длинным розовым языком, дерзко глядя в объектив. На следующем фото она стоит на носочках, округлив губы, в коротких шортах, с зонтиком, и имитирует позу пин-ап модели. Бретелька яркого топа на одном плече спущена вниз, загорелая кожа цвета тёплой карамели украшена татуировкой в виде солярного символа.

Очень светлые, почти белые, волосы. На треугольном лице с мелкими, острыми чертами выделяются чересчур пухлые губы. Короткий вздёрнутый нос, блудливый взгляд, победная улыбка.

Даже если я и видела её в «Бушеми», то явно не обратила внимания. Мой взгляд всегда скользит мимо подобных девиц. Как выяснилось, Джозеф намного внимательнее меня.

Из сумки доносится звонок. На экране – местный номер Чейза. Вот уж не вовремя, но придётся разговаривать.

– Да, Чейз, я слушаю. Что? Повтори, я не расслышала, – не сразу понимаю я то, что он говорит мне.

– Миссис Уайт, слышите меня?! Сейчас слышно? – Чейз почти вопит в трубку, но его голос слышится как-то глухо, будто он говорит, замотав рот шерстяным шарфом. – Я говорю, на площадке нашли кости! Человеческие кости! Череп, берцовую кость, не знаю, малую или большую, я не разбираюсь в этом вообще. В колодце! Человеческие кости, вы слышите?!

Я делаю эти записи поздним вечером, спустя сутки после того, как Маргарет погрузилась в целительное беспамятство, вызванное действием хлорала.

Вчерашнюю ночь я провела в её спальне, приказав Абигайль принести кушетку для меня и пару грелок, наполненных горячей водой, для кузины. К ужину я спускаться не стала, объяснив мистеру Вордсворту, что его дочь погрузилась в беспокойный сон и нуждается в моей заботе.

Я не сочла необходимым осведомить его о причинах глубокого обморока кузины, опасаясь неосторожными словами затронуть скандал, произошедший много лет назад в семействе Вордсвортов. К тому же неожиданная находка в сундуке с приданым моей тётки выглядит крайне загадочно, и прежде всего мне хотелось бы обсудить это с Маргарет.

Гость мистера Вордсворта, Виктор Крингель, вчерашним вечером представил мне дополнительные факты для того, чтобы считать его крайне дурно воспитанным и навязчивым молодым человеком, о чём я не премину рассказать кузине, когда представится подходящий момент и она немного окрепнет. Слыханное ли дело, чтобы посторонний мужчина, да ещё гость, поднимался на этаж, где живёт дочь хозяина дома и её незамужняя родственница! Несомненно, об этом вопиющем нарушении этикета должен узнать мистер Вордсворт, ведь пока мы с кузиной гостим в его доме, он несёт полную ответственность за нашу безопасность и репутацию.

Это произошло вчера, когда я послала Абигайль сменить остывшую воду в грелке. Буквально через несколько минут после этого в дверь спальни Маргарет негромко постучали. Я, конечно, сразу подошла к двери, досадуя на бестолковую горничную и нисколько не ожидая увидеть в коридоре неприятного гостя мистера Вордсворта.

У меня, должно быть, был такой изумлённый вид, что Виктор Крингель слегка потерял свою обычную самоуверенность, потому как голос его звучал весьма растерянно:

– Мисс Пристли, я приношу свои глубочайшие извинения за это неуместное вторжение, но мне необходимо знать, как состояние мисс Вордсворт?! Всё ли с нею в порядке, не требуется ли ей помощь доктора? Ещё раз прошу прощения, но потревожить вас меня заставила сильная тревога и нежелание пребывать в бездействии, когда мисс Вордсворт может нуждаться в неотложной помощи!

Мне пришлось несколько раз повторить мистеру Крингелю, всем своим видом показывая всю неслыханную дерзость и неуместность его поведения, что я в состоянии позаботиться о своей любимой родственнице и постороннее участие ей совершенно не требуется. К счастью, именно в этот момент обычно нерасторопная Абигайль принесла на подносе грелку для кузины и чашку горячего чаю для меня. Виктору Крингелю не оставалось ничего другого, как мгновенно покинуть коридор второго этажа, смущённо принеся извинения.

Ночь я провела возле Маргарет, постоянно проверяя биение её сердца и обтирая ей лицо и грудь уксусом, потому как опасалась сухого жара, свидетельствующего о начале нервной лихорадки. Беспокойная ночь лишила меня сил и к рассвету я так глубоко погрузилась в дрёму, что пропустила момент пробуждения кузины.