Уолтер Кенни - Скрытые пружины

Особо размышлять уже некогда – вечер близится к своему завершению, скоро здесь станет совсем темно, а мне ещё предстоит возвращаться в гостиницу по безлюдной дороге. Вдруг за моей спиной раздаётся хриплый вскрик и я, резко обернувшись назад, охаю от острой боли, пронзившей шею.

На заросшей густой травой лужайке, некогда бывшей газоном, сидит крупная сорока. Она, наклонив голову чуть вбок, некоторое время с нахальством меня разглядывает, а затем, приоткрыв клюв, снова издаёт хриплый звук, так напугавший меня.

Сплюнув от досады, я поворачиваюсь к двери и, больше не колеблясь, всовываю самый маленький из связки ключ в замочную скважину. Не сразу, но дверь мне открыть удалось. Внутри замка раздался отчётливый щелчок, а затем дверь чуть подалась вперёд. За столько лет, петли, конечно, проржавели насквозь, и я с огромным трудом сумела открыть дверь настолько, чтобы протиснуться внутрь. Сорока, наблюдающая всё это время за моими попытками проникнуть в дом, снова разражается хриплым стрекотанием и я, повернувшись к дверному проёму, громко говорю: «Убирайся к чёрту!», сама не ожидая услышать в своём голосе неуместную ярость.

Включив фонарик, я осматриваю обширный холл. Вижу лестницу, ведущую на галерею, а по сторонам тёмные провалы дверных проёмов. Когда-то пол здесь был выложен мраморными плитами, образующими замысловатый рисунок, теперь же они покрыты толстым слоем грязи. Рядом с входом громоздится куча обугленного полусгнившего тряпья и, задев её носком ботинка, я наблюдаю, как оттуда разбегается полчище крупных мохнатых пауков.

Странно, но для заброшенного здания, не подвергавшегося реставрации больше сотни лет (а, возможно, и дольше), дом имеет вполне приличный вид. Необходимо, разумеется, проверить состояние второго и третьего этажей, но всё-таки снаружи особняк производит гораздо удручающее впечатление.

В большой комнате, вероятнее всего, использовавшейся как парадная столовая, на потолке сохранилась перегруженная деталями лепнина и, всего лишь в одном месте, фрагмент деревянной стенной панели, выполненной, предположительно, из дуба. Думаю, можно с уверенностью утверждать, что здание построено в самом начале восемнадцатого века. Потолки над холлом и галереей имеют веерный свод, что являет собой деталь, свойственную отголоскам архитектурных приёмов эпохи Тюдоров.

Конечно, первым делом техники проверят устойчивость фундамента и стен, выдав официальное заключение о безопасности проведения дальнейших работ, но я уже сейчас вижу, что финансовую смету можно сократить примерно на десять процентов. Этот факт непременно порадует мистера Крюгера, но вряд ли снизит стоимость сделки для покупателя, который сейчас ожидает экспертного заключения о сроках проведения реконструкции.

Старинная лестница из красного дерева с резными балясинами и широкими ступенями достойна того, чтобы её сохранили при реставрации внутренней отделки дома. Было бы преступлением отправить её на помойку, и я сразу мысленно вспоминаю контакты мистера Гаррета, который в определённых кругах слывёт настоящим волшебником – со своими помощниками он возвращает к жизни предметы старинного быта, в каком бы запущенном состоянии они ни пребывали.

Второй этаж я осматриваю поверхностно, не желая провалиться сквозь прогнившие перекрытия и удостоиться вследствие этого события лицемерной слезинки свежеиспечённой миссис Уайт. К тому же у меня нет других наследников. Если я сейчас провалюсь вниз и сломаю шею, Джозеф мгновенно будет стоить на несколько миллионов больше, что не сможет не обрадовать его юную избранницу.

В сумерках, сгущающихся по углам, старый дом выглядит как брошенный пёс, терпеливо ожидающий хозяина. Звуки моих шагов теряются в плотном ковре перегнившего паркета и всякого мусора, я медленно, как безмолвный призрак, иду по широкому коридору.

Справа от меня располагаются высокие деревянные двери: толкнув одну из них, я обнаруживаю комнату, хозяйкой в которой явно была женщина. Проходить внутрь не рискую, пол может не выдержать такой нагрузки, но с порога замечаю большую кровать в углу, на которой громоздится какой-то подозрительный куль с тряпьём.

В полумраке он выглядит как скорчившийся человек, лежащий на боку и подтянувший колени к груди, и я мгновенно делаю шаг назад, готовая обратиться в бегство, если он шевельнётся. Оказывается, это всего лишь упавший и истлевший вместе с вертикальными опорами балдахин, бывший когда-то декором пышно обставленной спальной комнаты. Остальной мебели здесь почти нет – несомненно, разграблена или пущена на дрова.