Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

Долорес, Стиви и Щеголь повернули к нему встревоженные лица.

– Он умер.

– Нет! – крикнула со стула Долорес. – Нет…

Щеголь шлепнул ладонью о стену.

– Проклятье!

Стиви оттолкнул свою винтовку, подбежал к брату и посмотрел на Штукаря сверху вниз.

– Не может быть. Я… поверить не могу. – Глаза его наполнились лунным светом. – Не думал, что он когда-нибудь… – Закончить предложение он не смог.

– Подвинь папу. Штукарь хочет лежать рядом с ним.

Стиви кивнул и отошел к похоронному ложу. Там к нему присоединился Натаниэль. Мужчины сдвинули мертвого главу семейства к северной стене, и Брент положил негра рядом с огромным телом. Не говоря ни слова и ни на кого не глядя, Щеголь отошел от мертвецов.

Долорес подобрала костыль и подтянулась к братьям.

– Он хочет, чтобы его похоронили как Штукаря Плагфорда. Чтобы на могильной плите так и написали, – сказал Брент брату и сестре.

Долорес погладила негра по рукам.

– Так и сделаем. – С подбородка сорвались слезинки. – Он был Плагфордом.

Стиви всхлипнул. Брент обнял младшего и прижал к груди.

– Сказал, что будет являться тебе. Постоянно.

– Надеюсь… Надеюсь, что будет. – Стиви отступил, горько ухмыльнулся, вытер глаза и, шмыгая носом, направился к своей бойнице.

Ковбой обнял за плечи сестру.

– Брент…

– Да?

– Мы ведь все умрем здесь, да?

Прежде чем Брент успел ответить, в разговор вмешался Длинный Клэй.

– Глубокие Озера ведет заложников.

– Я им сердца повырываю! – крикнул Стив. – Раздавлю чертовы яйца! Нассу в…

– Ты будешь слушать меня, или получишь еще одну отметку.

Стиви недовольно заворчал. Брент помог Долорес забраться на стул и вернулся на свою позицию.

– Штукарь сказал, что видел человек шестьдесят, кроме тех, кого мы завалили.

Долорес, Стиви и Щеголь промолчали.

– Шестьдесят, – повторил Длинный.

– По меньшей мере шестьдесят, так он сказал, – пояснил Брент.

– Придется сильно замарать руки.

– О’кей.

– Я с удовольствием! – объявил младший Плагфорд. – И чем сильнее, тем лучше.

– Стиви, – одернул его Длинный.

– Да, сэр.

– Растопи огонь в той печи.

– Есть, сэр.

Стиви прислонил винтовку к стене и взял коробок, который раньше положил возле оплавленной печи.

Щеголь пристально смотрел на стрелка.

– Мистер Стромлер, – молвил тот.

– Да, – с нескрываемым презрением отозвался Натаниэль.

– У них численное преимущество, десять к одному. Может, и больше. Нам придется быть безжалостными.

– И вы намерены подвергать людей пыткам?

– Если нервы слабые, если серьезные дела не для вас, то лучше уходите. Если останетесь и начнете жаловаться, Стиви и Брент бросят вас в камеру, запрут дверь и выпустят, только когда все кончится. Попытаетесь так или иначе помешать мне – я вас застрелю.

– Вожжи сейчас Длинный держит, – подтвердил Стиви. – Он – главный тактик.

Стрелок смотрел на Щеголя.

– Вы будете следовать моим указаниям?

– Буду. – Натаниэль отвернулся к своей бойнице.

– Вас предупредили.

– Я понял.

Длинный выразительно посмотрел на Брента. Призрак предложил особые услуги – ковбой кивнул.

Высокий худощавый мужчина вернулся к оптическому прицелу, и пойманный линзами лунный свет превратил его правый глаз в опал.

Чиркнула и зашипела спичка. Вспыхнувший в юго-восточном углу форта белый огонек обернулся оранжевым, съежился и превратился в янтарный прямоугольник открытой дверцы пузатой печки.

Стружки съежились и затрещали, как цилиндр фонографа или миска со скорпионами.

Стромлер повернулся к своей стене, посмотрел в бойницу и прошелся взглядом по кладбищу. Торчащие из высохшей земли могильные камни напоминали сточенные зубы. На дальней стороне кладбища появилась лошадь с индейцем, за которой следовало трое других – на них сидели пленные с завязанными глазами.

– Глубокие Озера в тридцати ярдах от двери, – сообщил джентльмен.

– Следите за словами, когда приведут пленников, – напомнил Длинный. – Нельзя допустить, чтобы они узнали, сколько нас тут.

– Понятно, – сказал Натаниэль.

– О’кей, – отозвались Плагфорды.

За сорок минут до первого выстрела Натаниэль сходил в уборную и выдавил из себя последнего скорпиона. Вся жизнь – все отношения, надежды и идеалы – отступила перед муками окровавленного отверстия. Он был животным, потным, глупым, измученным животным, ничем более, и сомневался, что ему будет легче, когда он увидит, как доводят до того же состояния других.