Эли Ленд - Хорошая я. Плохая я

– Конечно, ты имеешь право отказаться. Но объясни, почему ты хочешь отказаться?

Я не могу объяснить, не могу же я сказать ему все. Что человек, от которого я стремлюсь убежать, это тот же самый человек, к которому я больше всего стремлюсь. Вместо этого говорю, что хочу сама выбирать. Хочу сама принимать решения, которые касаются меня.

– Уважаю твою позицию, но не уверен, что согласен с ней. Особенно после этого случая сегодня утром. Ты очень расстроилась, когда услышала новости.

– Это просто от неожиданности, вот и все. Джем выскользнул из рук, это чистая случайность.

– Я понимаю, но наша задача – защитить тебя.

Он не может защитить меня. Никто не может.

Игра уже началась, тайная игра один на один. Без судей. Мой единственный шанс вырваться на свободу – прийти в суд.

– Мне скоро шестнадцать, Майк. Я уже не ребенок. Я хочу доказать себе, что справлюсь, что у меня хватит смелости явиться в суд, что смогу выйти и при всех отвечать на вопросы, зная, что она рядом.

– Я должен все как следует обдумать, Милли. Одно тебе скажу, Милли, ты держишься молодцом, гораздо лучше, чем мы ожидали.

– Значит, и в суде я тоже справлюсь.

Мы останавливаемся там, где переулок впадает в основную улицу, снова делается слышен шум транспорта. Он поворачивается лицом ко мне. Я смотрю ему прямо в глаза – если нужно, я могу, только не очень долго.

Он кивает, в голове у него вращаются колесики. Пытается сложить из них пирамидку.

– Мы обсудим это с юристами сегодня. Я понимаю твою точку зрения, но по этому вопросу все должны придерживаться одного мнения, а я боюсь, что Джун будет против. Но если тебя это устраивает, я поговорю с Джун, попробую, по крайней мере, убедить ее посмотреть на ситуацию твоими глазами. Давай порешим на этом, хорошо?

– Хорошо. Спасибо вам.

Я сделала его, он клюнул.

Мы проходим в приемную юридической конторы через ряд вращающихся дверей, атриум залит светом, который падает через стеклянный купол. Джун уже здесь, улыбается, здоровается с нами. Когда мы встречались с ней в клинике, она сказала с сильным ирландским акцентом: «Мы все сделаем так, как лучше для тебя». Вы меня даже не знаете, – хотела я ответить.

– Привет, привет! Как добрались, нормально?

– Да, без проблем, – отвечает Майк.

– Привет, Милли, рада снова видеть тебя. Все в порядке?

Я киваю. Осматриваюсь кругом: офисы, офисы, несколько этажей одних офисов, многослойный торт, но без вишенки сверху. Люди в костюмах, лица ничего не выражают. Маски вместо лиц. В воздухе пахнет здравым смыслом, люди двигаются туда- сюда, шум шагов по полу, тоже мраморному. Охранник смотрит в монитор, когда все прикладывают к стойкам пропуска. Сколько решений тут принято, сколько жизней переиначено. Скоро возьмутся за твою жизнь. И мою.

– Милли.

– Милли, Джун обращается к тебе.

– Простите.

– Я только что сказала Майку, что здание суда – он называется Олд Бэйли – находится неподалеку отсюда. Обязательно воспользуйтесь подземной парковкой, когда приедете туда.

– Почему?

– На всякий случай.

Она бросает взгляд на Майка. Майк бросает взгляд на нее. Мир распадается на миллионы взглядов. Взоров. Я всегда обращаю на них внимание, чтобы разгадать их смысл, гораздо больше внимания, чем все. Мой психолог в отделении просветил меня. Он сказал: у тебя аномальная способность к считыванию эмоций. Он имел в виду, что мой мозг функционирует иначе, чем мозг среднего человека. А я читаю учебники, наблюдаю за людьми по телевизору и на улице. Я постоянно тренируюсь. Преодолеваю ограничения, выхожу за рамки, нет пределов для совершенствования. Слово «средний» мне не нравится.

– Ничего страшного, просто иногда в дни больших процессов собирается много народа. Среди них встречаются идиоты, которые не прочь устроить скандал.

– Всем хочется поглазеть на нее, да? – спрашиваю я.

Джун кладет руку на мое плечо, я отстраняюсь.

Майк кивает, он все понял.

– Прости, – говорит она. – Да, люди захотят посмотреть на нее. Это элементарная мера безопасности. Даже при том, что упоминать твое имя в прессе и публиковать твои фотографии запрещено, лучше подстраховаться.

– Может, пойдем? – говорит Майк. – Уже почти девять.

– Да, вы правы, пора. Юристы нас ждут. Самое время выпить по чашечке чая, а если повезет – то и с шоколадным батончиком. Хочешь шоколадный батончик, Милли?

Я киваю, больше всего я хочу затолкать шоколадный батончик ей в глотку.

Лифт опускает нас на минус второй этаж, в самые недра этого здания. Тишина. Не следует меня волновать. Я и без того достаточно волнуюсь, полагают они. Джун проводит нас в комнату, там за большим прямоугольным столом сидят двое мужчин. Лампочки на длинной планке, они могут вызвать мигрень, а от мигающего света в дальнем конце комнаты она станет еще сильнее. В центре стола стоят чашки для кофе и чая, чашки из фарфора, как положено, для пластмассы нет оснований. Следователь в полицейском участке, где я давала показания, сказал, что в полиции используются пластиковые чашки из соображений безопасности – пластик не бьется, детка.