Евгений Башкарев - Дедушка, не спи!

— Но ты бы мог хотя бы поп-п-робовать?

Однако, дедушка совершенно этого не ждал. Я зашел в канцелярию после сданного наряда и передал все в точности, как планировал. Чтобы не сбиться, короткую речь пришлось заучить наизусть.

Дедушка сидел за столом, повиснув над очередной газетой, и пускал под потолок клубы сигаретного дыма. Здесь было темно для чтения, но он не торопился включать верхний свет. Интерьер внутри канцелярии поражал своей безвкусицей. Вонь от сигарет перебивала еще более резкий запах старой мебели и книг. Стол давно бы покрылся пылью, если бы не дневальный, ежедневно наводящий уборку. Сам дедушка никогда здесь не подметал, не мыл полы и даже не вытряхивал пепельницу, которая стояла во главе стола, невзирая на то, что во всех помещениях казармы курить было строго запрещено.

Сбоку от главного стола находился компьютер. Он всегда был включен, но кроме фонового окна на его экране редко что-либо менялось. По обе стороны от стола располагались стеллажи с папками. Я не знал, что в них, но судя по тому, как хранились, особой важности они не представляли. Документы, торчавшие из папок, выглядели, как перезимовавшая листва. Смятые, пожелтевшие, порванные. Некоторые из них свешивались с полок, как тряпки, и каждый, кто проходил мимо, случайно задевал и рвал их. И так до победного конца, пока части старых документов не оказывались на полу, и дневальный утренней смены не сгребал их в мусорное ведро.

За спиной дедушки находилось большое окно, но солнечный свет почти не проникал в канцелярию из-за плотной гряды ореховых деревьев, разросшихся целым лесом позади казармы. Когда солнце уходило на запад и лучи все-таки проникали внутрь помещения, происходило настоящее волшебство, и в канцелярии можно было разглядеть не только ее хозяина, но и все, что находилось вокруг него. Дедушка и здесь превзошел себя, и всякий раз, как только это происходило, он закрывал окно полупрозрачными гардинами. В углах снова скапливался мрак, и курсанты, приходившие на инструктаж перед нарядом, видели одну и ту же картину. Командира роты в атмосфере тяжелого душевного равновесия.

Но главной особенностью канцелярии был вовсе не ее интерьер и прочие мелкие элементы. В своем рабочем доме дедушка хранил тайник, о котором я услышал от одного из своих товарищей. Тайник располагался над компьютером в центре книжного шкафа и, по слухам ребят, уже испытавших на себе характер командира роты, хранил в себе большие запасы дорогого спиртного. Несколько дней спустя после заселения у курсантов появилась примета. Если кто-то заходил в канцелярию и видел тайник приоткрытым — жди беды. Дедушка пьян. А когда он пьян, с ним тяжело разговаривать. Я знал это еще будучи ребенком, и, конечно, был одним из первых, кто эту примету подтвердил.

Сегодня мне повезло. На тайнике висел маленький замочек, а дедушка неотрывно смотрел в газету. Все время, пока я объяснял доводы, по какой причине Олега и Игоря следует переселить в другой кубрик, он, не поднимая головы, читал статью и курил. Я даже подумал окликнуть его, либо попробовать говорить громче, но благоразумие остановило. Я знал, что он все слышит. Меня могли слышать даже те, кто жил за соседней стенкой.

Когда моя речь подошла к концу, и уверенность в себе поугасла, дедушка поднял голову и глянул на меня глазами полными фальшивого терпения.

— Ты знаешь историю про двух лягушек, попавших в стакан молока? — он смотрел на меня, будто намекая, кто здесь кто. — Болтались, болтались две лягушки, пока одна из них не пошла на дно.

— Я знаю эту историю, но к нам она не относится.

— Ошибаешься, — он включил настольную лампу.

В канцелярии стало светлее, но все же, часть жуткого влияния, сконцентрированного здесь повсеместно, продолжала меня пугать.

— Одна из лягушек долго терпела то, что ей не хотелось, — объяснил дедушка.

Дым выходил у него изо рта и носа, и иногда его лицо пропадало из виду. Если добавить ко всему густую тень, расположившуюся на нем подобно черному плащу, то можно сказать, что дедушку я видел, как героя на экране телевизора с испорченной антенной.

Он затянулся, облокотился на стол, и я подумал, что он его либо перекинет, либо развалит. И вдруг дедушка вспыхнул.

— Я не хочу тебя видеть здесь с вопросами подобного рода! — рявкнул он, и от страха у меня подогнулись колени. — Если еще раз тебе в голову придет идея высказать свое мнение о тех товарищах, с которыми я тебя поселил, хорошенько подумай, болван!