Вильям Цветков - Майнеры. Задача византийских генералов

– Вас понял, двенадцатый, – ответила рация.

– Идем, – сказал Окунь напарнику, – давай помогу, а то копыта переломаешь оставшиеся. И я с тобой калекой стану. – Голоса удалялись.

Как по команде, Ларин и Скоков опустились на корточки.

– Фу-ух, – сказал Ларин шепотом. – Кажется, пронесло.

– А вы молодец, – сказал Скоков.

В темноте Ларин повернул к нему лицо, но увидел лишь белки глаз.

– Могли меня сдать и не сдали.

– Ты так подумал? Что я могу тебя сдать?

– Мы же не в кино. Любой бы захотел выкрутиться на вашем месте. Вы же его не убивали, зачем меня выгораживать. На кирпиче мои следы, ДНК, пот. А вас бы отпустили. Не ожидал, если честно.

– Ты идиот, – сказал Ларин и положил руку на плечо Скокова. – Я уже говорил тебе об этом.

– Ага, – отозвался Скоков. – Неоднократно.

– Нужно быстрее уходить отсюда, – сказал Ларин.

– А с Поляком что? Оставим тут? Они завтра вернутся и когда обнаружат его, начнут искать, кто это сделал. Неизвестно, на каких камерах они увидят вас, а потом меня. Если постараются, могут сопоставить.

– Его надо забрать, – сказал Ларин. – Только… как? Я машину сегодня продал.

– Вы хотели везти его на машине?

– Ну не на метро же. Они в любом случае все перероют, даже если мы найдем люк и сбросим его туда, – отыщут рано или поздно. Нужно увезти его подальше.

– У тетки есть тачка, – сказал Скоков. – Не знаю откуда, старый Вольво-универсал восьмидесятых годов. Сама она никогда не ездила, стоит в гараже. Я даже заводил пару раз.

– Заводил? Значит, она на ходу?

– По идее да, из гаража я не выезжал.

– Если есть машина, нужно двигаться.

Скоков встал, подошел к пробоине в стене и вгляделся в сумерки.

– Кажется, тихо.

– Открывай дверь, идем.

Ларин встал, прошел в тот угол, где фонарь выхватил лучом грязный халат, снял его с гвоздя, вернулся и накрыл труп. Поднял сумку с деньгами, хотел достать пачки и переложить их в карманы, но вспомнил, что внутри сумки кровь.

Он свернул ее трубочкой, зажав подмышкой.

– Все, пойдем.

Оглядываясь и постоянно прислушиваясь, они шли друг за другом, пока не миновали проселок, потом бетонный забор с щелью, за ними – беспорядочные, уже начинающие распускаться кусты, две толстые ржавые железные трубы, идущие из одного конца пустыря в другой. Через десять минут ходьбы они вышли на асфальтированную дорогу.

– Метро там, – махнул рукой Скоков налево.

– В метро нельзя. Конечно, сейчас нас никто не ищет, но на ту же станцию мы точно не пойдем.

Решили пройти километра полтора пешком, потом остановили частника, доехали до школы. И только, когда они оказались у гаража, представляющего собой отдельное кирпичное строение на заднем дворе длинного складского комплекса, Ларин вдруг вспомнил, что… должна позвонить жена.

Он похлопал себя по карманам, проверил сумку, снова прошелся везде, где мог лежать его iPhone… телефон отсутствовал. Он его потерял. И скорее всего, это произошло на диване, когда он пытался уклониться от смертельной отвертки наркомана, – в тот момент телефон выскользнул из кармана куртки.

Господи, как они его не заметили, – подумал Скоков. – А если бы жена позвонила в тот момент, когда полицейские ходили вокруг бокса? Что, если они все-таки вернутся, вскроют дверь и… Не хотелось даже думать об этом.

Снова все проверил. Телефон мог выпасть в такси. Тогда не так страшно. Но рассчитывать на это не приходилось.

– Беги за ключами, – сказал он Скокову. – Кажется, я потерял сотовый. В будке.

Скоков обернулся, его лицо вытянулось.

С подсвеченного фасада дома напротив, с гигантского плаката на них смотрел небритый мужик, стоящий вполоборота. «Нас было девять, трое уже мертвы», – гласила надпись на уровне его плеча, «Я четвертый».

– Шутите? Он же мог…

– Знаю, что мог. Давай шустрее.

Скоков побежал в тот самый дом с рекламным плакатом. Ларин услышал, как хлопнула дверь подъезда.

Хороший дом, сталинский, – подумал он. Если бы не реклама. Реклама уродует красоту.

Скоков вернулся через пять минут, он что-то жевал. Ларин тут же почувствовал острый приступ голода. За сегодняшний день он практически ничего не ел.

– Сникерс будете? – протянул ему батончик Скоков. – Я только ими и питаюсь. Дома целый ящик.

Ларин взял батончик, подумал, что лишним точно не будет, неизвестно, что их ждет впереди. Они вернулись к гаражу. Скоков открыл ворота, включил свет.

Внутри, стояла пыльная темно-синяя Вольво, неизвестно какого года выпуска, на вид такая древняя, что вызывала, как хорошо сохранившийся пенсионер, почтительное восхищение.