Франк Тилье - Последняя рукопись

– Дельпьер спокойно поджидал нас. Он все прибрал. Если у него и был второй, тайный телефон, то он от него избавился. Иначе оставил бы его на столе в гостиной вместе с первым и с сопроводительной запиской для нас, как он поступил с дисками, например: «Наслаждайтесь, друзья мои».

Вик поискал еще минут десять, потом потер руки:

– Заглянем в его помойку.

– Очень романтично. Ехать час, чтобы порыться в мусоре.

Они поднялись в кухню.

– Так ты думаешь, их двое?

– Да, Дельпьер не сам калечил жертв. Во-первых, он выбирал части тела, где не было ни ран, ни ожогов, и именно с них снимал кожу для своего «изделия». На некоторых дисках видно, что любые повреждения ему мешают. Во-вторых, на эту мысль меня натолкнуло то, как он вел себя с Аполлиной: он, скорее, заботился о ней, хотел как можно меньше испортить ее внешность. Она была для него объектом вожделения, это точно, сексуального возбуждения, но он получал удовлетворение не от пытки. Не от этого он торчал.

– А торчал он, значит, когда насиловал трупы и сдирал с них шкуру. Ну-ну…

Морель со вздохом провел ладонью по лицу:

– Извини. Вчера жена спросила, над чем я работаю. Прихожу поздно, еле живой от усталости, забыл про Рождество… Мне еще и соврать пришлось, ведь о том, что мы видим, не расскажешь… Моя дочь – ровесница всех этих жертв, твою мать. И когда я присутствовал на вскрытиях, не было ни одной проклятой секунды, чтобы я не представил себе Элен на месте любой из этих девушек.

Он машинально затолкал остаток сэндвича в коробку и положил ее на стол, прежде чем выйти с мусорным мешком во двор и принести его назад.

Включив на крыльце свет, Вик занялся изучением содержимого большого пластикового мешка.

– Постоянно забываю, что скоро Рождество. Извини.

– Ничего. Вернемся к нашим баранам. В прошлый понедельник, едва успев отрезать кисти рук Аполлины, чтобы закончить свое произведение, Дельпьер получает сообщение. Это что-то срочное, непредвиденное, потому что из-за него Дельпьер, обычно такой организованный, забывает залить бак. Его просят приехать, я думаю, для того, чтобы забрать тело – это девушка с содранным лицом – и сделать уборку на месте преступления. Помнишь мокрые окровавленные половые тряпки в багажнике, канистры с хлоркой, ведра и негашеную известь?

Морель кивнул, не переставая копаться в помойке.

– Он меняет номерной знак, грузит тело, делает уборку, но вместо того, чтобы избавиться от трупа, быстро разворачивается и едет к себе – забрать глаза, лицо и кисти рук.

Глаза Аполлины ему не нравятся, его наверняка раздражает косоглазие. Что же касается кистей рук, то, поскольку они повреждены надрезами письма Брайля, ему необходимо найти другие. Времени снимать видео у него, против обыкновения, нет. На сей раз он действует в спешке. Отрезает кисти рук, снимает кожу с лица и берет глаза новой жертвы. Сделав это, он снова грузит в машину изуродованное тело, непригодные руки Аполлины и выезжает на трассу, чтобы закопать все вместе. Продолжение с эпизодом на заправке мы знаем.

Морель распрямился:

– Ничего не нашел…

– Остается вопрос: что он сделал с Аполлиной?

– Она мертва, Вик. Он отрезал ей обе руки, твою мать! Ты вообще понимаешь, о чем мы говорим?

– Если он ее убил, почему в тот вечер она не оказалась в багажнике? Почему мы не нашли ее труп на ферме?

– Он убил ее позже, а закопал где-то далеко отсюда.

– Зачем он это сделал, если знал, что собирается сдаться? Зачем приколачивать гвоздями свинью в платье Аполлины, а не ее саму? Она жива, я уверен. Надо искать.

Вик тоже не нашел в мешке для мусора ничего, кроме пачки конвертов, блокнота и флакона духов. Взяв его в руки, он нажал на распылитель. Женский аромат, древесные нотки. Внимательно проверил бумагу, чтобы убедиться, что на ней ничего не написано. Из блокнота было вырвано несколько листков. На обложке в уголке синими чернилами было написано «27654». Вик нахмурился: этот номер он уже видел.

Вадим вздохнул:

– Вот чего я не понимаю. К чему ломать голову и избавляться от тел при помощи транспорта и компании, если у него в подвале такие ужасы? Почему бы не зарыть их у себя в саду?

Вик покопался в своей памяти. Где ему встречался этот проклятый номер? Когда? Он спросил Вадима, но тому эти цифры ничего не говорили. Он оторвал от обложки уголок с надписью синими чернилами, сунул его в карман и, озадаченный тем, что не может вспомнить, завязал мешок для мусора. Затем вернулся к их разговору: