Франк Тилье - Последняя рукопись

– Вы… вы такая же сумасшедшая, как он.

– И… это у вас была шапочка моей дочери, а не у Жюлиана. Что вы делали с этой шапочкой? Где она? Где Сара?

Он энергично зашевелил прикованными над головой руками.

– Я не знаю, что… что случилось с вашим мужем… Я не знаю… почему вы здесь… вместо него, но вы, похоже, не в курсе… этого всего… Так что сейчас вы…

Он болезненно кривился при каждом слове.

– …сейчас вы немедленно позвоните… в полицию и… объясните им… Я им все расскажу, все, что произошло… Я скажу им правду. Что я впервые вас вижу… Что… Что вы были не в курсе… И я…

Лин уже не слушала. Костяшки домино падали одна за другой.

– Это объясняет нападение на него в тот вечер. Возможно, на Жюлиана напал человек, который знал, что мой муж вас где-то держит, и искал вас. Кто это был? Ваш сообщник? Муж не выпустил добычу из рук, тогда его избили и бросили на пляже, сочтя мертвым.

Мужчина шмыгнул носом и утер его о плечо.

– Я вообще не понимаю… о чем вы говорите… Ключ. Да откройте же замок…

Лин пошарила в карманах его штанов и расстегнутой окровавленной рубахи. Затем поднялась и поискала среди запасов провизии. Ничего. Никакого документа. Она решительным шагом вернулась к нему.

– Скажите, кто вы.

– Вы не можете так поступить… Иначе… тогда… вы станете его сообщницей. Вызовите полицию или… освободите меня, только… только не оставляйте вот так…

– Почему вы отказываетесь назвать свое имя? Почему не говорите, что вы делали с шапкой моей дочери?

Она уже кричала. Мужчина втянул голову в плечи и нахмурился:

– Меня зовут Грегори Джордано. Я сыщик.

Это был удар. Лин стоило больших усилий удержаться на ногах. Она покачнулась.

– Сыщик…

– Да, сыщик. Сейчас вы вызовете полицию, и все закончится хорошо для вас, да и… для меня… А если будете упорствовать, станете соучастницей, а я… я сдохну здесь, но это ничего не изменит для… для вашей дочери.

Незнакомец говорил с большими паузами.

От холода он стучал зубами и дрожал.

– Как вы здесь оказались? Где вы работаете? И как мой муж нашел вас?

Джордано сжал губы. Он не произносил больше ни слова, но по-прежнему не спускал с нее глаз. Напрасно Лин повторяла вопросы, он впал в полузабытье и не отвечал. Она вернулась к камню и снова взяла в руки фотографию. «Что бы он ни говорил, он лжет». Лин злилась на Жюлиана, злилась на себя за то, что ей не удалось вовремя до него дозвониться. А теперь она не способна ни на что решиться: каждое новое решение кажется ей хуже, чем то, к которому она была готова мгновение назад.

Отправить мужа в тюрьму.

Удерживать в плену невиновного.

Освободить виноватого.

Стать соучастницей похищения, пыток и незаконного лишения свободы.

Она набрала в грудь воздуха и повернулась к мужчине:

– Я должна убедиться, что вы не лжете. Прежде чем делать что бы то ни было, я должна проверить вашу личность, понимаете?

Она направила на него телефон и сфотографировала.

Ослепленный вспышкой, он зажмурился и отвернулся.

– Мне надо подумать. Я скоро вернусь. Если вы говорите правду, я вызову полицию. Обещаю.

Лин накинула ему на плечи и грудь свое пальто, сняла с себя свитер и осторожно укутала им его перебитые ступни. Затем придвинула поближе две бутылки с водой и несколько консервных банок и освободила от наручников одну его руку. Левая часть туловища Джордано бессильно обвисла. Открыв банки, она поставила их возле него.

– В ожидании моего возвращения вы сможете поесть и попить. Я…

Она сходила за металлическим ведром.

– Если понадобится. Имея одну свободную руку, вы справитесь. Я… я вернусь, как только смогу.

– Не оставляйте меня здесь! У меня есть бабки, если это то, чего вы хотите!

Заткнув уши, она поднялась в коридор, завешанный фотографиями дочери, боясь, как бы ее не вырвало; задыхаясь, выбежала во двор форта и, привалившись к крепостной стене, испустила отчаянный вопль. Море, мягко позолоченное робким светом луны, рокотало, приближаясь к форту. Этот покой резко контрастировал с адом, в котором она жила.

Насквозь пронизанная холодом, она выбежала из форта, не забыв запереть на ключ тяжелую дверь.

Ее муж потерял память и завещал ей самый гнусный из неоконченных романов.

И Лин предстояло написать продолжение.

Осмотр явно свежих стыков кирпичей указывал на то, что Феликс Дельпьер недавно сам разделил подвал на две части: та, что с окороками и его оборудованием, с одной стороны, и безопасный тайник – с другой. Посредством эсэмэс он пригласил их «получить сюрприз». Полицейские уже ожидали худшего. Вик приглашающим жестом вытянул вперед руку: