Франк Тилье - Последняя рукопись

– В какой книге? Покажите!

Фелисьен Жакоб подошел к стеллажу и снял с него роман «Человек с кладбища».

– Вот в этой… Примерно в середине.

Вик пролистал том и действительно на странице сто семьдесят, в уголке, заметил тонкий красный след и еще один, более расплывчатый, – на следующей. А вдруг нечаянная удача! Или способ отвлечения?

– Дайте пластиковый пакет.

Жакоб повиновался. Вик заботливо завернул книгу. Усевшись в кресло, он залпом проглотил свою водку. Трахею как огнем обожгло.

– Я думаю, на вас напал именно тот человек, которого я ищу. И все случившееся связано с прошлым этого заведения.

Он завладел вниманием Жакоба и сел напротив него, зажав ладони между коленями.

– Вы уже работали здесь в восьмидесятые, и я хотел бы, чтобы вы кое-что вспомнили. Интересующее меня время – с восемьдесят шестого по восемьдесят восьмой год. В этих стенах находились двое мальчишек. Одного звали Энди Мортье, ему было четырнадцать лет, он приехал из Шамбери. Другой, Феликс Дельпьер, на три года моложе, прибыл из Эйон-ле-Вьё. Дельпьер, Мортье – вам эти фамилии о чем-то говорят?

Сторож поскреб подбородок, а потом выставил перед собой свою широченную лапищу.

– Как бы вы хотели, чтобы я вспомнил? Прошло тридцать лет, а мы здесь ежегодно принимали больше двух сотен мальчишек. Перед моими глазами прошли тысячи ребятишек, а вы называете мне какие-то два имени. Что конкретно вы хотите про них узнать?

Вик прекрасно понимал, что Жакоб не прилагает никаких усилий, чтобы вспомнить. Он протянул ему имевшуюся в деле Энди Мортье фотографию. Она была сделана до поступления в интернат. Мальчик улыбался в объектив. Его полные щеки были забрызганы россыпью веснушек. Брови домиком придавали ему вид шута горохового. Все тот же неподвижный взгляд, но в остальном – ничего общего с нынешним сухопарым и мускулистым Джинсоном, с убийцей.

– Я хочу знать все. С кем дружили Дельпьер и Мортье, как себя вели. Как прошли их годы в вашем заведении. Вот это – Мортье. Можете что-нибудь вспомнить?

Вику показалось, что взгляд старого отшельника затуманился. Но Жакоб вернул ему фотографию:

– Нет, ничего…

– А Энди Джинсона узнаете? О нем в последнее время довольно часто говорили в средствах массовой информации.

– А вы что, видите здесь телевизор?

– Энди Мортье – это Энди Джинсон. Он виновен по меньшей мере в восьми произошедших за последние четыре года убийствах молодых женщин. Он увозил их в своем фургоне, насиловал, убивал и закапывал. Что же касается Феликса Дельпьера, он у себя в подвале смастерил манекен, покрытый кожей убитых женщин, которых он расчленял…

Старик явно отреагировал.

– …Так что я думаю, мсье Жакоб, было бы очень хорошо, если бы вы вспомнили это лицо, потому что, вероятно, есть третий человек из той же компании, также вышедший из вашего заведения, который еще бродит где-то на свободе. Именно он явился сюда и напал на вас, он же привез эти книги. Я не уеду отсюда, пока не узнаю зачем.

Сторож искал в глазах Вика искорку, за которую можно было бы уцепиться, но ее там не было. Он снова взглянул на фотографию, его лицо как-то сморщилось, под седыми усами стали видны испорченные зубы. Он хотел налить себе водки, но Вик схватил его за руку:

– Так вы точно ничего не вспомните.

Старик высвободился, задумался.

– Убийцы… Да-да, теперь я припоминаю этого парнишку… И второго тоже, ну да, Феликс Дельпьер, они всегда держались вместе. Дельпьера все называли Каменное Сердце. Он никогда не разговаривал. – Жакоб встал. – Пойдемте.

Он отпер двери, спустился по лестнице, защелкал выключателями. Из тьмы выступили бесконечные коридоры. Вик услышал гудение гигантского котла, различил далекое потрескивание старого дерева. Хозяин здешних мест толкнул тяжелую дверь, за ней открылась черная пустота. Лампочка осветила новую вереницу ступеней.

– Там внизу все и произошло.

Ночь… Фонари в желтых ореолах, обжигающих покрытые льдом лионские тротуары. Холод, убийственный, как гильотина, морозил лица, сковывал брови. Углубившись в тупик и спрятавшись за припаркованные в ряд автомобили, Лин следила за лючком, вырезанным справа по диагонали в тяжелой деревянной двери, за пробивающейся оттуда тонкой полоской света, за силуэтами, друг за другом исчезающими в этом безобидном с виду здании со скромной вывеской «ЧЕРНЫЙ ДОНЖОН».

Восемь часов назад она на машине выехала с севера, перекусила в зоне отдыха на автотрассе, около половины десятого вечера припарковалась на набережной Соны и пешком дошла до этой неприметной улочки в Девятом округе Лиона.