Райли Сейгер - Моя последняя ложь [litres с оптимизированной обложкой]

Но почему она искала эту информацию? И где она ее раздобыла?

Я хорошо помню день, в который она сделала эту запись. Мы поехали в город на мятно-зеленом «Форде», принадлежавшем лагерю. Я оказалась между Тео и Вивиан. Он вел одной рукой и сидел, широко расставив колени. Я то и дело касалась его бедром. И каждое прикосновение заставляло мое сердце прыгать, словно птичку в клетке, трепетать у золоченых прутьев. Я была рада, что Вивиан сказала, что идет по магазинам, и оставила нас вдвоем.

Я переворачиваю страницу. На ней странный ряд цифр.

150.97758 УЭСТ

164

Сначала я думаю, что это координаты на карте. Беру телефон и обнаруживаю, что 150 градусов указывают на юго-восток. Поэтому только Вивиан знает, что это такое. Но я уверена, что она не просто так написала эти цифры. Я чувствую, что она хочет, чтобы я продвигалась вперед и постепенно узнала то, что она выяснила пятнадцать лет назад.

Я пытаюсь сфотографировать цифры. Дверь открывается, и в коттедж заходят Миранда, Кристал и Саша. От неожиданности я вскакиваю, пытаюсь закрыть собой дневник и засовываю его под подушку. В этот раз я все делаю слишком медленно, и они ловят меня с поличным.

– А что вы делаете? – Саша переводит взгляд с тетради, торчащей из-под подушки, на телефон в моей руке.

– Ничего.

– Ага, – говорит Миранда. – Вы точно не выглядите как человек, который только что смотрел порнуху.

– Это не порно.

Я делаю паузу, чтобы увидеть, верят ли они мне. Не верят, поэтому я говорю им правду за вычетом контекста.

– Пытаюсь кое-что расшифровать. Код.

Миранда сразу загорается при упоминании загадки.

– Что за код?

Я бросаю взгляд на телефон и читаю цифры:

– 150.97758 WEST. Это тебе что-то говорит?

– Конечно. Это десятичная система Дьюи [3] Библиотечная система классификации книг. , – отвечает Миранда. – У какой-то книги такой номер.

– Уверена?

Она смотрит на меня высокомерно:

– Да, вообще-то. Я полжизни в библиотеке проторчала.

Библиотека. Может быть, Вивиан пошла в библиотеку, а не на шопинг? Она нашла важную книгу и записала себе ее номер. Она что-то искала и, возможно, даже нашла.

Я вспоминаю запись про то, что она что-то разыскала. Большой О. – это Особняк. Ф – Френни. Довольно просто. Но Вивиан не написала, что нашла и что украла. Это ужасно раздражает, ведь написала она достаточно, чтобы вселить в меня тревогу.

Описание реакции Френни все еще меня ошеломляет. Совсем непохоже на ее поведение. Возможно, Вивиан что-то додумывала? Или у нее была паранойя? Строчка о том, что она расскажет все мне на случай, если с ней что-то произойдет, намекает на это.

Я близка к тому, чтобы раскрыть ее темный грязный секрет.

С ней и правда что-то произошло, но у меня нет доказательств, что в этом замешаны Френни или ее темный грязный секрет. Однако совпадений слишком много.

Я знаю правду.

Я должна радоваться тому, что на шаг приблизилась к тайне исчезновения девочек. Вместо этого внутри у меня образуется тяжелый, болезненный ком. Мне кажется, Вивиан испытывала нечто подобное, когда написала два последних слова.

Мне страшно.

Мне тоже.

Есть вероятность, что я наткнулась на нечто жуткое или даже опасное.

После всех этих лет я наконец смогу получить ответы.

Я очень боюсь, что они мне не понравятся.

В эту ночь в мои сны вторгается Вивиан.

Они не похожи на галлюцинации моей юности. Я не думаю, что она вернулась, соткалась из эфира. Я будто вижу кино, старый нуарный фильм, из тех, что отец смотрит по воскресеньям. В монохромной палитре Вивиан кажется резче, выразительнее. Сначала она бежит по лесу, как на моей картине. Потом стоит на пустынном острове и держит пару ножниц. Наконец она в каноэ, усиленно гребет по направлению к туману. Тот поглощает ее.

Я просыпаюсь, сжимая браслет. По лагерю несется побудка. Удивительно, но я проспала всю ночь. Мои веки нерешительно трепещут в утреннем свете. Еще не успев как следует открыть глаза, я замечаю что-то у окна.

Какая-то темная фигура.

К горлу подступает ком, он мешает мне дышать. В этот момент человек у окна убегает. Я не могу его разглядеть. Все, что я вижу, – темная фигура, растворяющуюся вдали.

Когда она наконец исчезает, я с трудом сглатываю. Я не хочу будить девочек. Не хочу их пугать. Саша щурится на меня с верхней кровати. Я понимаю, что она не видела того, кто подглядывал. Она видит, что я сижу на кровати, бледная как смерть.